Хоббит, или Туда и Обратно

— С–с–с–с, — сказал Голлум и стал очень вежлив. — Мож–ж–жет, он по с–с–с–сидит немного с–с–с–с нами и поговорит, моя бес–с–сценнос–с–сть? Наверно, он любит загадки? — Он как будто хотел казаться дружелюбным, по крайней мере в этот момент, пока не узнает больше о мече и о хоббите: действительно ли он совсем один, можно ли его есть и действительно ли голоден Голлум. И он мог подумать только о загадках. Задавать загадки и иногда отгадывать их — это была единственная известная ему игра. Он играл в нее с другими странными существами, сидя в норах, играл давным–давно, прежде чем потерял всех друзей, и его изгнали, и он остался один, и ушел вниз, вниз, в темноту под горами.

— Хорошо, — сказал Бильбо, который тоже хотел казаться сговорчивым, пока не узнает больше об этом существе: одно ли оно на самом деле, голодно ли оно и свирепо ли и дружит ли оно с гоблинами.

— Задавай первым, — сказал он, потому что у него не было времени вспомнить загадку.

И Голлум просвистел:

Что имеет корни, которые никто не видит,
Оно выше деревьев,
Поднимается все вверх и вверх,
Но в то же время никогда не растет?

— Это легко! — сказал Бильбо. — Я думаю, гора.

— Легко ли он догадался? Он должен соревноваться с нами, моя бесценность. Если бесценность спрашивает, а он не отвечает, мы съедим его, моя бесценность. Если он спросит нас, а мы не ответим, мы сделаем, что он хочет, да? Мы покажем ему выход, да!

— Ладно! — согласился Бильбо, не смея возражать. Он напрягал мозг, пытаясь вспомнить загадку, которая спасет его от съедения.

Тридцать белых лошадей на красном холме,
Сначала жуют,
Потом стучат,
А потом отдыхают.

Это все, что он смог придумать — мысли его были только о съедении. Конечно, загадка старая, и Голлум знал разгадку.

— Старая, старая загадка, — прошипел он. — Зубы, зубы, моя бесценность! Но у нас их только шесть. — Потом он загадал свою вторую загадку.

Без голоса кричит,
Без крыльев летает,
Без зубов кусает,
Без рта бормочет.

— Минуточку! — воскликнул Бильбо, который все ещё с тревогой думал о съедении. К счастью, он когда–то слышал что–то похожее и собравшись с мыслями, нашел ответ. — Ветер, ветер, конечно, — сказал он и так обрадовался, что тут же сочинил следующую загадку. «Это поставит в тупик отвратительную подземную тварь», — подумал он.

Глаз на синем лице
Видит глаз на зеленом лице
«Этот глаз похож на тот глаз, —
Сказал первый глаз. —
Но в низком месте,
А не в высоком».

— С–с–с–с–с–с — сказал Голллум. Он слишком долго находился под землей и забыл о таких вещах. Но как раз когда Бильбо уже думал, каков будет дар Голлума, тот вызвал воспоминания, уходящие на века и века в прошлое, когда жил с бабушкой в норе на берегу реки. — С–с, с–с, моя бесценность, — сказал он. — Он имеет в виду солнце и маргаритки, вот что.

Обычные подземные повседневные загадки ему наскучили. И напомнили о днях, когда он не был так одинок, скользок и труслив, и это вывело его из себя. Что еще хуже, к этому времени он проголодался и потому испробовал нечто потруднее и неприятней.

Его нельзя видеть и чувствовать,
Нельзя слышать и обонять.
Оно лежит за звездами и под холмами
И заполняет все пустые дыры.
Оно приходит первым и уходит последним,
Кончает жизнь, убивает смех.

К несчастью для Голлума, Бильбо такие загадки слышал; и ответ у него был готов.

— Темнота, — сказал он, даже не почесав в затылке и не надевая шапочку для размышлений.

Шкатулка без петель, ключа и крышки,
Но в ней лежат золотые сокровища, —

спросил он, чтобы выиграть время, пока не придумает что–нибудь действительно трудное. Самому ему загадка казалась очень простой, хотя он задавал ее не обычными словами. Но для Голлума она оказалась очень трудной. Он долго шипел самому себе, но ответа не находил. Голлум шептал и плевался.

Немного погодя Бильбо потерял терпение.

— Ну, так что это? — спросил он. — Ответ — не котелок с кипящей водой, как можно подумать по твоему шипению и бульканью.

— Дай нам шанс–с–с–с, дай нам только шанс, моя б е сценно с–с–с–с ть.

— Ну, — повторил Бильбо, после того как дал долгий шанс, — какая твоя отгадка?

Неожиданно Голлум вспомнил, как давным–давно крал яйца из гнезда, а потом на берегу реки учил свою бабушку — учил бабушку их высасывать.

— Яйц–с–са! — прошипел он. — Это яйца! — И тут же спросил: