Хоббит. Путешествие по книге

И однако же есть признаки того, что изначально Черный Лес вовсе не был черным и мрачным, – просто его природу исказили и осквернили. Обратим внимание, к примеру, на описание деревьев, которые образуют арку у начала лесной тропы, по которой идут гномы. Эти деревья «такие старые и настолько задушенные плющом», что в силах породить лишь редкие «побуревшие листочки». Кажется, что деревья и растут ввысь не ради того, чтобы ловить солнечный свет или даже соперничать за него друг с другом, но ради того, чтобы полностью перекрыть ему путь. Недалеко от опушки леса Бильбо иногда замечает «тоненький солнечный лучик», которому «удавалось прорваться сквозь листву и спутанные ветки». Возникает ощущение, что местная флора сама по себе обладает злой волей, – растения как бы плетут тенета, чтобы уловить в них солнечный свет и сохранить в целости угрюмые тени леса.

Тьма и искаженная природа леса нагляднее всего воплотились в гигантских пауках. По мнению Бильбо, «самое противное», что ему довелось увидеть в лесу, – это «паутина: густая, необыкновенно толстая». Бледные выпуклые глаза, которые больше всего пугают Бильбо в непроглядной ночи леса, почти наверняка тоже принадлежат этим паукам. Колония пауков, которую со временем обнаружит Бильбо, – «клубок черноты, слишком густой даже для Черного Леса – словно клок темной ночи, который забыл рассеяться с наступлением дня» [29] . Во всей северной части Черного Леса паучья колония выглядит как само сердце тьмы, из которого исторгли весь свет.

Однако же, хотя господствующая черта Черного Леса – мрачная чернота, Бильбо и его спутники сталкиваются здесь с необъяснимыми явлениями, которые не имеют ничего общего ни с покрытыми черной шерстью чудовищами, ни с гигантскими пауками. Сумрачный и дикий Черный Лес служит также пристанищем некоей диковинной магии. Путникам встречается волшебный ручей, в котором течет жутковатая с виду (и, само собой, черная) вода. Им предстоит переправиться через этот ручей, но ни в коем случае не коснуться воды. Бильбо и гномы слышат звуки многолюдной охоты, несущейся к ним сквозь лес севернее тропы, слышат отдаленное пение рогов и лай гончих псов – однако самих охотников они так ни разу и не увидели. Вначале на них выскакивает угольно-черный олень, затем белоснежная лань с оленятами, и, хотя Торин подстрелил оленя, путники так и не отыскали добычу, так и не узнали, что же все это означает. Бредя меж деревьев, путники слышат пение и смех, но, хотя «смеются чистые голоса», а пение прекрасно, они ускоряют шаг, ибо звуки эти «странные, неземные» (перевод мой. – Т. К .). Очевидно, что, войдя в пределы Черного Леса, Бильбо и гномы не просто оказались в жутком и опасном краю, но также попали в некий заколдованный мир. Бильбо, судя по всему, угодил прямиком в полное опасностей Волшебное царство.

В своем великом эссе «О волшебных сказках» Толкин прямо указывает, что сказки на самом деле повествуют не об эльфах, но о людях, которые отыскали путь в Волшебное царство – таинственный край магии и чудес, где как раз обитают эльфы всех мастей. Одни находят вход в Волшебное царство на вершине бобового ростка, другие в лесной чаще, однако со всеми, кто попадает туда, происходит то же самое – череда необыкновенных и часто пугающих событий. В стране этой, по словам Толкина, царят «чарующая красота и вечная опасность, радость и горе, острые, как клинки» [30] . Толкин называет Волшебное царство Опасным Краем не потому, что эльфы враждебны или воинственны, но потому, что их мир неизменно сокрушает смертного гостя, пускай даже своей красотой и восторгом.

Для современного читателя все это может прозвучать странно. В наши дни слово «эльф» вызывает в воображении крохотное существо с прозрачными крылышками и волшебной пылью: современный образец эльфа – фея Динь-Динь. Тот, кто читал «Властелина колец», наверняка испытает сильнейшее нежелание признавать нечто общее между Галадриэлью, Леголасом или Глорфиндэлем и сверкающими крошечными феечками. Тем не менее в английском языке слова «elf» и «fairy» являются более-менее близкими по значению, и, когда Толкин писал «Хоббита», он в равной мере использовал эти слова для изображения своих эльфов [31] . Это, конечно, не означает, что Элронда либо эльфов из его окружения окутывает ореол волшебной пыльцы. Представление об эльфах как о приторно-миниатюрных созданиях – которое лично я называю «диньдинизмом» – исключительно современное, и оно досадно обесценивает, даже умаляет традицию волшебных историй.