Хочешь выжить – стреляй первым

Толпа, дружно развернувшись, торопливо зашагала к причалам. Некоторые из них оглядывались, но осторожно, украдкой, а заметив, что я смотрю им вслед, отворачивались и прибавляли шаг. Угрызений совести по поводу того, что сделал, я не чувствовал, как и особой радости по случаю победы. Наверное, потому, что ее не было. Просто сработал один из основных законов этого времени «кто сильный – тот и прав», и толпа подчинилась силе. Зато с бригадирами получилось как нельзя лучше. Я повязал их, пусть не кровью, так подлостью, сделал из них псов, верных хозяину, которые не дадут сбиться стаду с пути.

Я пришел в пансионат к одиннадцати часам, так как утро воскресенья воспитанницы «Универсальной школы» проводили в церкви, где слушали проповедь, ставили свечи и превозносили свои детские молитвы к Богу, потом становясь в пары, чинно возвращались, переодевались, после чего их отпускали домой, в семью. Прозвенели удары гонга. Один, второй, третий – и большой дом наполнился звонким смехом, визгом, веселыми детскими криками. Луиза выбежала ко мне в толпе торопящихся воспитанниц, старавшихся не упустить ни одной минуты из их короткого отпуска, и как всегда бросилась мне на грудь, но сегодня в детском порыве было нечто, отличающее от обычного проявления детской радости при моем появлении. Я умел отличать подобные отклонения, как золото от бронзы, но мой опыт касался перепадов настроения взрослых женщин, но не маленьких девочек. Тут она не раз и не два ставила меня в тупик. Нет, не капризами, а своеобразными взглядами на мир, на людей, на меня. Вот и сейчас я чувствовал, что она расстроена, правда, пыталась скрыть это, но неловко, по-детски. Хотя она жила в пансионе уже почти два месяца, каждый раз мы уходили под градом любопытных взглядов и перешептывания за нашей спиной. Мужчина-опекун и девочка со шрамом на лице – кто эта странная парочка? Чтобы не давать еще больше поводов для досужих домыслов, я не стал ее расспрашивать, что случилось, прямо сейчас. Как только мы вышли, я по привычке посмотрел на небо, так как расписание наших воскресных прогулок во многом зависело от погоды. При хорошей погоде, как сегодня, мы старались проводить время на свежем воздухе, а где это лучше сделать, как не в центральном парке, изобилующем аллеями, фонтанами, статуями и возможностью для ребенка всласть побегать. Покосился на Луизу, но солнышко и свобода ее, похоже, сегодня не радовали. Подойдя к краю дороги, подозвал кэб, затем спросил ее:

– В кафе-кондитерскую?

Это было у нас своего рода традицией. Не поднимая глаз, она кивнула головой. Усевшись в экипаж, только я открыл рот, как глаза Луизы стали наполняться слезами. Она пыталась их сдержать, но это у нее плохо получалось, поэтому она просто закрыла лицо ладошками.

– Мы же друзья, Луиза. Ведь так?

Она быстро кивнула, не отрывая рук от лица.

– Расскажи, что у тебя случилось. Ты же знаешь, я сделаю для тебя все, что в моих силах.

С трудом сдерживая слезы, она сказала дрожащим голосом:

– Джек, почему люди бывают такими плохими?

– Гм… Ну, наверное, оттого, что их плохо воспитывали… родители. Не привили им… любовь к ближнему.

– Ты прав, но, как говорит мисс Картрайт, это касается бедных людей. Им нужно все дни напролет трудиться и времени на воспитание детей не хватает, поэтому их дети постоянно на улице, где перенимают плохие привычки взрослых.

Сейчас ее голосок не дрожал. Она четко и звонко произносила фразы, как хорошо заученный урок.

– Скажи мисс Картрайт, что она умная и хорошо тебя учит.

– Ты знаешь, Джек, она очень красивая. Она только вторую неделю у нас работает, а все девочки уже успели в нее влюбиться. У нее такая милая шляпка с букетиком синеньких незабудок! Прямо прелесть! А какая лента!..

Я слушал ее вполуха и тихо радовался мгновенно высохшим слезам, но, как оказалось, моя радость оказалась преждевременной.

– …но почему богатые девочки бывают такими злыми?

– Э-э… что за девочки?

– Сестры Моррисон. Агата и Паула. Они со вторника у нас появились и сразу начали меня дразнить, а теперь и другие девочки меня дразнят.

Ее глаза снова наполнились слезами. Я глубоко вздохнул. Ну, как тут можно помочь?

– Послушай, малышка, я обязательно поговорю с миссис Кролинг. Если не сегодня, то завтра обязательно.

– А это не будет выглядеть так, будто я жалуюсь на девочек?

«Черт! Конечно! Но что я еще могу сделать? Хотя нет, могу. Поговорить с их отцом».

– Слушай, а давай, я поговорю с их отцом? Как идея?

– Тебя даже на порог не пустят. Он очень богатый. Сестры хвастались, что них два выезда, а слуг не сосчитать. Еще у него много магазинов и… что-то еще. Уже и не помню.