Хочу бабу на роликах!

– Инна Кирилловна, это Саша Ордынцева, – по привычке ляпнула я.

– О, Сашенька! Рада вас слышать! Хотя постойте, тут на днях ваш муж вас разыскивал, что называется, с собаками. Где вы, Саша?

– Инна Кирилловна, дорогая, я должна сказать вам одну ужасную вещь… – Голос у меня дрогнул.

– Что такое? Наверное, что-то с Марусей?

– Да. Самое плохое…

– Рак?

– Нет… Бабушки нет больше… Она умерла сегодня ночью…

– Маруся умерла? – сразу севшим голосом переспросила Инна Кирилловна.

– Да, мне позвонила ее соседка.

– Саша, вы можете ко мне приехать?

– Сейчас?

– Нет, сейчас не стоит… Как-нибудь на днях. Я отдам вам кое-какие Марусины фотографии, если, конечно, хотите…

– Да, я очень хочу.

– До свиданья, Саша, я вдруг что-то очень устала. Извините.

Я уже раскаивалась в том, что позвонила. Может, не надо было, она ведь тоже очень старая. Мне было так муторно, я не знала, чем себя занять, о работе сейчас и думать невозможно. Я ни на чем не могла сосредоточиться. И вдруг зазвонил телефон. Я вздрогнула от неожиданности и схватила трубку в безумной надежде, что это Наташа, звонит сообщить, что произошла ошибка и бабушка жива… Но это звонил Александр Андреевич.

– Саша, как вы там?

– Жива.

– Почему у вас такой голос? Что-то случилось?

Мне не хотелось говорить ему правду, выслушивать дежурные соболезнования и уговоры не унывать. И я отговорилась мигренью из-за жуткой духоты.

– Сашенька, я скучаю, даже сам не ожидал. Вы мне снитесь.

Я молчала.

– Саша, вы хоть вспоминаете обо мне?

И все в таком роде. Банально, более чем банально.

Это ощущение просто преследует меня.

В квартире духота была совершенно непереносим мой. Я приняла душ и, мокрая, легла в постель. Думать о бабушке было больно. О деньгах думать просто не хотелось, я как-то еще не ощущаю их своими, и я стала думать о романе Эммы. Длинноногая блондинка с Тверского бульвара была киллершей, несчастной, одинокой киллершей по прозвищу Оптический Прицел. Такое «погоняло» совершенно не подходит женщине, и потом, оно слишком прямолинейно, топорно… Надо придумать что-то поизящнее.

И тут же в голову пришло: Мушка! Надо ее звать Мушкой! Говорят же: взять на мушку! Мысль показалась мне такой удачной, что я вскочила и подбежала к машинке. Придумка, может, и не ахти какая, но все-таки много лучше «оптического прицела».

« – Позвать ко мне Оптического Прицела! – приказал шеф с осатанелой усмешкой».

Что такое «осатанелая усмешка»? Наверное, она хотела сказать – с сатанинской усмешкой, но я все эти сатанизмы-дьяволизмы терпеть не могу.

« – Позвать ко мне Мушку! – злобно усмехнувшись, распорядился шеф». Или «ухмыльнувшись».

Скромненько и со вкусом. Наверное, это извращение, но я получала удовольствие, сравнимое с удовольствием от убранной после гостей комнаты или пахнущего морозом чистого белья. Никому, ни одной душе в этом не признаюсь. Впрочем, удивляться нечему, я всегда старалась найти удовольствие во всем, чем бы ни занималась, исключение составляли лишь попытки заниматься бухгалтерией. Я так увлеклась, что забыла про духоту. Как только Оптический Прицел превратился в Мушку, несчастная героиня стала даже вызывать у меня некоторую нежность, ведь она занялась киллерством от полного отчаяния. Вот Мушка, получив гонорар за отстрел какого-то жуткого типа, идет в магазин купить себе духи и вдруг понимает, что ей нельзя пользоваться духами, когда предстоит дело, вдруг кто-то учует запах… И тут я подумала, что надо бы и мне купить духи. Те, что подарила Тамара Игоревна при прощании, я забыла взять из дому, да они мне и не очень нравились. Вот завтра пойду и выберу духи по своему вкусу, сколько бы они ни стоили. Теперь я могу себе это позволить. А еще надо накупить шмоток, скоро вернется Александр Андреевич, а мне практически нечего надеть. Он говорит, что скучает по мне. И похоже, не врет. Я вспомнила свое волнение той ночью, когда мы пешком шли от Тараса, и, закрыв глаза, попыталась вообразить себя в его объятиях. И у меня это получилось. А почему бы и нет? Кому я должна хранить верность? И для кого беречь себя?

Но все равно, рассчитывать впредь я ни на кого не буду. И ни на что, даже на бабушкины деньги. Я буду работать и зарабатывать. Эмма говорила, что поселит меня где-то. Что ж, отлично, буду жить, работать. А потом куплю себе квартиру и, может быть, машину.

У меня есть права, хоть я никогда и не водила сама.

Глеб терпеть не мог пускать меня за руль. Смешно, но теперь я с легкостью могла бы купить ему вожделенный джип. Тьфу, идиотка, нашла о чем думать, хватит и того, что всадила кучу денег в квартиру. Да и вообще, хватит жертв, буду жить для себя.

– Ну, Александра, ты даешь! – закричала Эмма, прочитав первые три страницы. – Слушай, это ж просто здорово! Ну молодчина! Надо же, даже завидно. Погоди, а кто это – Мушка? – нахмурилась она вдруг.

– Эмма, ну что за кличка – Оптический Прицел? «Пришла Оптический Прицел» – это же плохо, Мушка куда лучше.

– Это в смысле «взять на мушку», да?

– Ну конечно.

– Ох, блин, мне бы такое и в башку не залетело. Слушай, ведь и вправду лучше.

– И она сразу становится как-то симпатичнее, что ли…