Хочу быть богатой и знаменитой

— Пират под колеса бросился, поэтому резко тормознула, ее бросило на рулевое колесо. Боюсь, что сильно ударилась головой, похоже, не пристегнулась.

— Сейчас посмотрим.

Женщина открыла саквояж:

— Давай-ка нашатыря, для начала, нюхнем.

Девушка вздрогнула.

— Вот, уже и реакция появилась. Все хорошо? Посмотрите, пожалуйста, на меня.

Наталья Михайловна вначале подняла голову, потом повернулась на голос.

— Где болит?

— Вроде бы нигде.

— А сколько пальцев видите?

— Два.

— Выйти из машины самостоятельно сможете?

— Постараюсь.

— Ну, давайте, сначала ножки. Молодец, хорошо, не торопитесь. Так, а теперь поднимаемся, тихонько. Вот. Постойте немного. А ремешок безопасности можно отпустить. Как ощущения?

— Ничего, нормально. А где собака? Я ее сбила?

В голосе зазвучали слезы.

— Да что этой собаке сделается! — Голос Александра Ивановича звенел радостью. Он был счастлив! Она жива, все остальное ерунда. При чем здесь эта псина? Или не понимает, что могла просто не подняться больше из машины? Самое главное, что осталась жива! Господи, Слава тебе! Слава тебе! Слава!

— Наташа…

— Александр Иванович?

— Ну да, я это. Прости, но после такого сегодня никуда не поедешь. Остаешься ночевать здесь. Спорить будешь?

— Нет, не буду. Только я же не планировала оставаться. У меня даже зубной щетки нет.

— Вот нашла проблему. Идем уже. Все найдем, и щетку, и все остальное. Давай руку.

Осторожно положил ее кисть на сгиб своего локтя и повел в сторону большого двухэтажного кирпичного дома. Девушка явно растерялась:

— А машина? Она же посредине дороги стоит?

— Ключи оставь. Варвара Степановна, — повернул голову к фельдшеру, — Андрей пусть отгонит в бокс, а заодно глянет, все ли в порядке после всего. И, да, чуть не забыл Пирата из вольера не выпускать — это приказ!

Медленно шел, не отпуская ее руку, до самого коттеджа. Открыл для нее двери, теперь взял за руку и как маленькую девочку повел на второй этаж.

— Твоя комната. Моя рядом. Не стану закрывать двери, если меня позовешь, то услышу. Иди, осмотрись, отмой руки, и пойдем ужинать.

Комната была большая, с высоким окном. Посередине стояла кровать под балдахином — это удивило. Зачем здесь балдахин? Вспомнились романчики в тонких обложках, которые так любит соседка, изредка забегавшая то за солью, то за картошкой. Романтика! Встречи, прощания, принцы и принцессы, свечи, вино, полуночная страсть. Стало смешно, подошла поближе, вот же! …, вся романтика пошла в… лес, а балдахин превратился в противомоскитную сетку. Что там психологи говорят по этому поводу? Спроецировались, матушка! Давно романтики не было? Спаси и сохрани меня от этой романтики, тьфу-тьфу-тьфу, чтоб не сглазить. Ладно, посмотрим, что там дальше. Из комнаты две двери. Она заглянула за одну из них — санблок: душевая кабина и все остальное. Вторая дверь оказалась запертой на ключ. (Она и не предполагала, что эта дверь ведет к нему в комнату, а он сейчас стоит с той стороны и прислушивается, а потом тихонько крадется, спускаясь по лестнице и отдавая распоряжения для ужина).

Шагнула к раковине. Помыть руки, велено помыть руки. А ни мыла, ни полотенца нет. Будем исходить из того, что имеем, а имеем, — тут раздался стук в дверь, — а имеем стук в дверь.

— Да, войдите.

За порогом стояла статная, румяная сорокалетняя женщина с корзиной в руке:

— Добрый вечер, можно все тут для вас обустрою?

— Да, пожалуйста.

Горничная кивнула на выход:

— А вас ждут внизу, там уже накрыто к ужину.

— Спасибо.

Наталья Михайловна внимательно посмотрела на свои руки.

Мокрые — это так неприятно, а вытереть нечем. Ладно, потрем, высохнут же они, в конце концов. Шагнула из комнаты и растерялась. Лестниц вниз было три и не факт, что все три вели в одно и то же помещение. Она не могла сообразить, по какой лестнице спускаться. По которой из этих поднимались? Головой вроде не особо ударилась. Правда сознание потеряла от страха. Испугалась, что собаку сбила.

Низкий мужской голос раздался откуда-то снизу:

— Наташа! Ты где?

— Я здесь!

— Спускайся. Или мне подняться?

Она совершенно растерялась.

— Поднимитесь, пожалуйста, — стыдно-то как. Но не признаваться же, что у тебя географический кретинизм и ты можешь заблудиться в новом, незнакомом для тебя месте.

Над деревянными ступеньками появилась сначала голова, потом широкие мужские плечи:

— Что-то случилось? Ты плохо себя почувствовала? Голова кружится?

— Нет, немножко заблудилась. Когда поднимались, вроде бы запомнила лестницу, около нее еще ваза стояла, вышла, вазы нет, а лестницы неожиданно оказалось три.

Александр Иванович почувствовал в сердце такую волну тепла и радости. Он уже Бог знает, что подумать успел. А его девочка потерялась, она плохо ориентируется в незнакомых местах. Ясненько. Нельзя оставить ни на миг — заблудиться может. Или? Если это последствия удара головой? Похоже, нужен врач.

— Идем, там ужин остывает.

Они благополучно спустились вниз, прошли в столовую и уселись за стол.

— Ты сегодня ела?

— Ну да.

Он положил ей на тарелку ложечку салата:

— А что у тебя было на обед? Деликатесы небось?

— Две печеньки и сушка. И море вчерашнего чая.