Хочу, чтобы ты оказался рядом (ЛП)

— Джон, — задохнулся он, отчаянно умоляя, — желание узнать правду и желание продолжить боролись в нём между собой за лидерство.

Ртом Ватсон проехался к центру Шерлоковой груди — горячее дыхание оставляло за собой опаляющий след, пока Джон направлялся к левому соску.

Шерлок знает, что его дразнят. Он знает, что Джон любит его отзывчивое тело и длинные конечности, и его буйные кудри. Ватсон говорит об этом не менее, чем в двадцати различных случаях.

Но он не может до конца отпустить себя. Он не может полностью упустить контроль над собой до того, как он узнает. Он должен знать.

Вцепляясь в светлые пряди, Шерлок поднимает Джоново лицо к себе, глазами уже сканируя каждую морщинку, появляющуюся от улыбки, раскрасневшуюся пору, каждую частичку, что составляла прекрасное лицо Джона Ватсона.

— Пожалуйста, скажи мне, — судорожно шепчет он, боясь поверить и всё-таки очень желая знать. — Просто скажи это. Один раз. Пожалуйста.

— Я дома, — хотя Джон ответил мягко, восторг и убежденность прозвучали куда выразительнее из-за его усмешки. — Я дома, любимый. Теперь я живу здесь. С тобой. На 221В по Бейкер-стрит.

Шерлок моргнул. И снова моргнул. И ещё раз, просто чтобы точно быть уверенным, что Джон внезапно не растворится в воздухе и что весь этот разговор внезапно не окажется на самом деле плохим сном.

Но Ватсон не растворился. Джон оставался на месте, синие глаза сияли, нижняя губа слегка дрожала.

Джон дома.

Джон переезжает в Лондон.

Джон переезжает на Бейкер-стрит.

Джон дома.

Джон дома.

Джон Шерлока.

— Ты дома, — прохрипел Шерлок, только сейчас замечая катящиеся по его щекам в два ручья счастливые слёзы. — Ты… ты дома со… со мной.

— Мой дом рядом с тобой, — эхом отозвался Ватсон; его глубокие синие глаза ещё никогда так сильно не напоминали океан, как сейчас.

— Джон. — Холмс отказывался признавать, насколько сильно звук, который он издал, был похож на всхлип, чем на что-либо другое, но это не кажется важным, потому что Джон прижимает его к себе, обвивая мощными, мускулистыми руками его худое тело и сжимая его в самых лучших объятиях, что когда-либо были у Шерлока.

Джон дома.

Никаких больше ночей в одиночестве.

Никакой больше пустой квартиры.

Никаких больше издевательств в университете.

Никакого больше Себастьяна Уилкса.

Джон вернулся домой.

Всё в мире теперь на своих местах.

— Итак… соседи? — пробурчал Джон в воротник Шерлоковой рубашки, прижимаясь лицом к материи.

Соседи.

Как будто это простое слово отражает то, что они действительно значат друг для друга.

Нет.

Джон Ватсон не сосед Шерлока.

Джон Ватсон партнёр Шерлока. Возлюбленный.

Всё.

Джон Ватсон принадлежит Шерлоку.

И с такими заключительными, главными, абсурдно собственническими мыслями Шерлок тащит Джона за воротник в свою комнату, отчаянно нуждаясь быть взятым в этот самый момент прежде, чем всё его тело взорвётся от нестерпимого желания.

Ватсон не сопротивлялся.

Они стягивали одежду, почти разрывая её надвое, пока боролись за лидерство, толкаясь, дергая и притягивая друг друга к их обоюдной цели, которая скрепит их обнажённые тела вместе.

— Ты дома… Ты дома… — шепчет Шерлок, и даже для его собственных ушей эти слова звучали как-то недоверчиво и удивительно, как будто он воображал иной сценарий. Какой, в действительности, он и воображал. Такой, в котором Джон Ватсон играет за неанглийскую сборную. Такой, в котором они никогда бы не вернулись в Лондон — Шерлок последовал бы за Джоном через континент в охоте за его, Джона, мечтой. И сердце Холмса следовало бы покорно. Если бы это было тем, чего хотел бы Джон, если бы это было тем, куда привела бы его дорога, Шерлок и его сердце со штампом «Собственность Джона Ватсона» следовали бы за ним.

Но его душа?

Его душа оставалась бы в Лондоне.

Его душа по-прежнему находилась бы на Бейкер-стрит, скиталась бы по оживлённым улицам оживлённого города. Прыгала бы через крыши и вниз по водосточным трубам. Шерлок оставил бы свою душу позади.

Но теперь ему это не нужно.

Теперь они останутся у него оба. Его сердце и душа, тело и дыхание принадлежат целиком Джону Ватсону, и после четырёх несчастных лет он не будет месяцами ждать в агонии, чтобы проверить эти истины.

Нет, не в этот раз. В этот раз Джон Ватсон останется с ним.

И он не может больше ждать ни секунды.

Шерлок падает назад, на одеяло, — края одеяла взметнулись в воздух по бокам от него, пока сам Холмс смотрит вверх на своего великолепного обнажённого возлюбленного, загоревшего от экстенсивных тренировок на солнце — прекрасный отпечаток по всему его торсу, рукам и ногам. Когда они были мальчишками, Джон всегда был милым, низким и похожим на ангела, но прошли годы, драгоценные детские черты Джона превратились во что-то полноценно мужское, красивое, крепкое и сильное; его тело подвергалось постоянным травмам из-за занятий спортом — Ватсон играл и зарабатывал себе этим на жизнь, однако его атлетическое строение всегда было прочным и становилось ещё более способным от каждой игры.