Хочу харчо (Рассказы, Монологи, Сценки, Пьесы)

— Здорово, — приветствует меня Гизо. — Очень хорошо, что ты пришел. Ты только послушай, что здесь говорит Натан… Он говорит, что цветной кинематограф исчерпал себя в мировом кинематографе… А я говорю — никогда! Если я поступлю во ВГИК, — Гизо плюет через левое плечо, — то обязательно буду работать исключительно с цветом!..

— Ну и будет пошло! — говорит Натан и пускает колечки дыма к потолку. Делает это он по-прежнему мастерски…

— Вчера на ипподроме была выдача — пятьсот рублей, — задумчиво говорит Виктор. — Я, дурак, знал лошадь и не сыграл…

— Пятьсот! — ахает Мила и нежно глядит на Виктора. — Это же две с половиной дубленки…

— В МГУ еще выступает йог? — спрашиваю я Наташу.

— Недавно выступал, — говорит Наташа. — Ты был?

— Нет.

— А где ты пропадал?.. Что-то тебя не было видно…

— За открывалкой для пива ходил, — говорю я.

— Нашел? — заинтересованно спрашивает Мила.

— Нашел…

— Так чего ж ты тянешь? — возмущается Виктор. — Мы ждем, а он, оказывается, принес открывалку и молчит… Давай, давай, пива охота!..

Я долго шарю по карманам.

— Нет! — говорю я. — Нету ее… В такси, наверное, обронил…

— У дежурной попроси, — советует мне Гизо и тут же поворачивается к Натану. — Значит, по-твоему, Натан, и все, что делает Лелюш, — это тоже не искусство?..

— Сережа, миленький, принеси открывалку, — жалобно просит Мила. — Пива очень хочется…

Пива действительно хочется. Я встаю и выхожу из номера…

Только для вас!

В ресторане было сравнительно пусто.

Я сел за столик возле окна и стал ожидать официанта.

Он появился минут через пять, смерил меня оценивающим взглядом и заговорщически спросил:

— Будем кушать?

— Да, — сказал я.

— Понимаю, — сказал он. — Сделаем все, что можно.

— Спасибо, — сказал я. — Будьте добры, принесите мне пиво…

— Понял! — прервал он меня. — Холодное?

— Холодное.

— В бутылке?

— В бутылке.

— Сделаем! — сказал он решительно и подмигнул мне левым глазом. Подмигнул хитро и таинственно.

Этим подмигиванием он давал мне понять, что с пивом сейчас плохо. Пивоваренные заводы на ремонте. Во всем городе остались считанные бутылки пива, которые представляют огромную ценность для коллекционеров. Но для меня он достанет бутылочку…

— Еще я попрошу борщ, — сказал я.

Он побледнел.

— Улавливаю мысль, — сказал он, подмигнув на этот раз правым глазом. Именно борщ?

— Да.

— Горячий?

— Хотелось бы…

— В тарелке?

— Именно!

— Со сметаной?

— Желательно.

— Сделаем, — шепнул он мне. — Не волнуйтесь! — И опять хитро подмигнул.

Этим подмигиванием он давал мне понять, что борщ — это тоже большая редкость. Повара их давно не готовят. Вместо того чтобы стоять у плиты, повара поголовно увлеклись игрой на мандолине и выступают с сольными концертами. Единственный, кто еще варит борщ, — это секретный специалист, одна старушка под Полтавой. Специально для меня к ней вышлют самолет и привезут целую тарелку чудесного борща.

— На второе хотелось бы бифштекс с луком, — робко добавил я.

Официант заскрежетал зубами.

— Бифштекс в смысле «бифштекс»? — спросил он.

— Да, именно в этом смысле…

— Из мяса?

— Хорошо бы! А лук из лука!

Он задумался, закатил глаза, что-то обдумывая и вспоминая, потом решительно выдохнул воздух из груди и сказал:

— Сделаем!.. Для вас! — И торжественно прищелкнул языком.

Этим прищелкиванием он давал мне понять, что идет ради меня на очередную жертву.

Бифштексов давно никто не жарит. Все забыли, как это делается. Нужно организовывать специальную археологическую экспедицию, которая с помощью раскопок обнаружит культуру наших предков и, расшифровывая древние письмена, обнаружит способ приготовления бифштексов. Придется подключать Академию наук, армию и, возможно, «Мосфильм».

Но для меня не жалко никаких затрат.

— Что-нибудь еще? — спросил официант.

— Достаточно, — сказал я робко. — Я и так задал вам столько хлопот.

— Ладно, — сказал он решительно. — Принесу вам через пять минут.

Он торжествующе посмотрел мне в глаза.

Этим взглядом он давал мне понять, что делает уже что-то сверхневероятное.

Люди ждут здесь годами, говорил его взгляд. Спят прямо на стульях. Изнывают от голода и жажды. В период ожидания обеда люди успевают влюбиться, пожениться, у них здесь рождаются дети. Дети подрастают и по меню учат азбуку. Потом они заказывают себе обед, ждут, и все повторяется сначала…

Я ел с полным сознанием оказанного мне доверия.

Потом я поднялся из-за стола.

— Просто не знаю, чем вас отблагодарить, — сказал я официанту.

— Ну, пустяки, — смутился он.

— Нет-нет, — запротестовал я. — Вы для меня столько сделали… Такое не забывается до самой смерти… Сколько с меня?

— Два рубля, — сказал он.

— Понимаю, — подмигнул я ему. — Для вас сделаем!

Я протянул ему два рубля и пожал руку.

Этим рукопожатием я давал ему понять, что делаю для него тоже нечто особенное.

С деньгами сейчас трудно. Фабрики Гознака их мало печатают.

У меня в кармане они вообще большая редкость.

Обычно я ухожу не расплатившись. Меня потом ищут с милицией.

Но для него я готов пойти на любые жертвы и заплатить по счету…

До самого выхода он провожал меня глазами.

Очевидно, мы будем долго помнить друг друга.

Какая наглость!