Профиль тоньше камеи,Глаза как спелые сливы,Шея белее лилеиИ стан как у леди Годивы.Деву с душою бездонной,Как первая скрипка оркестра,Недаром прозвали мадоннойМедички шестого семестра.Пришел к мадонне филолог,Фаддей Симеонович Смяткин.Рассказ мой будет недолог:Филолог влюбился по пятки.Влюбился жестоко и сразуВ глаза ее, губы и уши,Цедил за фразою фразу,Томился, как рыба на суше.Хотелось быть ее чашкой,Братом ее или теткой,Ее эмалевой пряжкойИ даже зубной ее щеткой!..«Устали, Варвара Петровна?О, как дрожат ваши ручки!» —Шепнул филолог любовно,А в сердце вонзились колючки.«Устала. Вскрывала студента:Труп был жирный и дряблый.Холод… Сталь инструмента.Руки, конечно, иззябли.Потом у Калинкина мостаСмотрела своих венеричек.Устала: их было до ста.Что с вами? Вы ищете спичек?Спички лежат на окошке.Ну, вот. Вернулась обратно,Вынула почки у кошкиИ зашила ее аккуратно.Затем мне с подругой досталисьПрепараты гнилой пуповины.Потом… был скучный анализ:Выделенье в моче мочевины…Ах, я! Прошу извиненья:Я роль хозяйки забыла —Коллега! Возьмите варенья, —Сама сегодня варила».Фаддей Симеонович СмяткинСказал беззвучно: «Спасибо!»А в горле ком кисло-сладкийБился, как в неводе рыба.Не хотелось быть ее чашкой,Ни братом ее и ни теткой,Ни ее эмалевой пряжкой,Ни зубной ее щеткой!1909
На вербе
Солнце брызжет, солнце греет.Небо – василек.Сквозь березки тихо веетТеплый ветерок.А внизу все будки, будкиИ людей – что мух.Каждый всунул в рот по дудке —Дуй во весь свой дух!В будках куклы и баранки,Чижики, цветы…Золотые рыбки в банкеРаскрывают рты.Все звончее над шатрамиВьется писк и гам.Дети с пестрыми шарамиТянутся к ларькам.«Верба! верба!» в каждой лапкеБархатный пучок.Дед распродал все охапки —Ловкий старичок!Шерстяные обезьянкиПляшут на щитках.«Ме-ри-кан-ский житель в склянкеХодит на руках!»Пудель, страшно удивленный,Тявкает на всех.В небо шар взлетел зеленый,А вдогонку – смех!Вот она какая верба!А у входа в ряд —На прилавочке у сербаВафельки лежат.1912