Хочу с тобой

— Может, и позвоню, — рявкаю я, прищурившись. — Сегодня на хуторе много краснодарских ментов. А знаешь, откуда они узнали о поджогах? Я подслушала твой разговор и предупредила хуторских! Они. Были. Готовы. И я буду молиться в твоем любимом храме, чтобы тебя поимело всё твое начальство по возрастающей! Пусть Боженька меня услышит!

Выпаливаю это на одном дыхании и тут же жалею. Мать вскрикивает. Варя закрывает рот ладонью. Глаза Ментовского наливаются кровью. Он идет ко мне и размахивается.

Глава 27

Я не собираюсь стоять и ждать, пока меня выпорют. От страха, правда, едва соображаю, что делаю. По инерции двигаюсь: назад отпрыгиваю и чуть не падаю, запнувшись.

Мама и Варя подбегают ко мне и заслоняют собой.

— Сёма, Сёмочка, не бей ее, дурочку! — кричит мама. — Маленькая еще! Сёма, родной, она врет! Она пошутила!

Они ругаться начинают, а у меня руки дрожат. Страх липкими каплями вдоль позвоночника катится.

Он хочет меня побить. Физически. Еще немного, и он меня ударит!

Варю отталкиваю аккуратно — она-то куда лезет перед злым мужиком беременная! Совсем спятила!

Мама тем временем умоляет это чудовище прекратить. На руке его висит, в глаза заглядывает. Он ее стряхнуть пытается как прилипший банный лист.

— Сёмочка, любимый, давай поговорим спокойно! Не нужно бить! Деньги эти забери себе, Марина еще заработает. Иди в дом. Я сама с ней решу. Иди же!

— Пусть она выметается отсюда и валит на все четыре стороны! — ревет отчим. — Видеть мерзавку не могу! Прибью, ей-богу!

Я глаза вскидываю. Мне только этого и нужно!

— Нет-нет-нет, только не выгоняй ее. Она исправится, вот увидишь!

— Я уеду, — говорю решительно. — Деньги отдай, и уеду.

— Ты вообще понимаешь, сука, что наделала? — орет отчим. — Как меня подставила? Что теперь с нами со всеми будет?! Если узнают, что через меня информация утекла, мне голову оторвут! Хорошо, если просто уволят.

— Отдай мне мои деньги! Просто отдай и больше меня никогда не увидишь! — кричу я. — Плохо мне здесь. Я... хочу по-другому. Боже, если бы папа был рядом, он бы никогда не допустил, чтобы в моих вещах копались! Чтобы мои деньги брали без спроса!

— Но его нет! — зло обрывает меня мама. — Из-за вашего любимого отца нам пришлось сбежать сюда. Извинись перед Семёном немедленно! У него сердце доброе, он простит!

Я отрицательно качаю головой.

— Да ни за что!

Мама поворачивается, размахивается и влепляет мне пощечину. Щеку обжигает нестерпимая боль.

— Неблагодарная, глупая! Ты никогда отсюда не уедешь? Поняла?! — Мать хватает меня за плечи и начинает трясти. — Никогда и никуда! Забудь уже! Я вас обеих не отпущу!

— Нам давно не угрожает опасность, мама! — тараторю я, пытаясь вырваться. — К нам никто ни разу не приехал. Боже, да всем на нас плевать! Отец давно решил свои проблемы! Нам необязательно тут торчать всю жизнь! В рабстве у этого!

Мама в ответ отрицательно качает головой.

— Не пущу! Богом клянусь, не пущу тебя! Лично буду следить за тобой каждую секунду. — Она силком обнимает меня и к себе прижимает. — Вещи твои перетряхивать. В чай лекарства подмешивать... — Осекается. — Ты мне потом спасибо скажешь. Но не отпущу.

— Что? Какие лекарства? — морщусь я, резко оттолкнув эту женщину. — Ты мне что-то подмешиваешь? Зачем?!

— Ты никуда не поедешь! — У матери начинается истерика.

— Это мы еще посмотрим! — выкрикиваю я.

Разворачиваюсь и бегу к выходу. Вырываюсь на улицу и несусь в переулок. Подальше от этого места! От этой жизни!

— Марина! — кричит вслед Варвара, но я не реагирую.

Не хочу ничего слышать. Не хочу ничего понимать! Я думаю о деньгах, только о них одних. И о том, как тяжело они нам с Варей доставались. И что теперь с самого начала начинать. Только где хранить? Как прятать? Как вообще жить с этими людьми под одной крышей?

Боже, ну почему я не послушала Данила, не взяла его подачку и не уехала сегодня утром?! Была бы уже далеко, ничего бы этого не знала.

Я бегу долго, легкие обжигает, пульс частит. Сама не замечаю, как оказываюсь на молокозаводе. Где-то поблизости курят и смеются малолетки, я прячусь в развалинах и рыдаю от жалости к себе. Смотрю на свои руки — потемневшие от работы в теплицах пальцы, которые не отмываются. И плачу. Плачу. Ненавижу это место!

Господи, папочка, любимый, ну почему ты не приехал? Ты ведь обещал! Услышь меня, забери к себе!

Мама проговорилась, что подмешивала мне что-то. Догадка опаляет огнем. Чтобы я завалила экзамены и осталась здесь? Мой отец был бухгалтером, мы были дружной семьей, пока однажды он не собрал нас и не отвез в станицу, где когда-то давно жила сестра его бабушки. То, что он кому-то не угодил, было понятно. Но с тех пор прошло много лет. Если бы хотели, нас бы нашли. А мы всё прячемся.

Мама не разрешает говорить об отце, эта тема — табу. А я так устала от запретов! Мы будто с Варей из воздуха появились.

Я ведь не собираюсь выпячиваться. Устроилась бы в каком-то небольшом городе. Могла бы закончить училище и стать тоже бухгалтером или учителем. Да кем угодно!

Поджимаю колени и качаю головой. Мама меня не отпустит, все ее обещания, что я уеду позже, — наглая ложь.