Хочу тебя, девочка (СИ)

— Всем нужно, — передернула та безразлично плечами. — Но не всем назначено. 

— Тогда я подожду здесь, — уведомила ее твердо, готовясь опуститься на диван. 

Но тут появился сам Камиль. Его взгляд метнулся ко мне — все такой же пронзительный, требовательный, словно по одному моему лицу он собирался прочесть мои мысли. 

— Марина? — спросил холодно. — Зачем ты здесь?

Я подошла чуть ближе и едва слышно сказала: 

— Нам надо поговорить. 

— Вчера ты так не считала. 

— Камиль, пожалуйста… 

Он поджал губы, потом кивнул в сторону своего кабинета: 

— Заходи. 

— Камиль Назарович, ей не назначено! — встряла возмущенно секретарша. 

— Я в курсе, — бросил Исаев, заходя следом за мной и прикрывая плотно дверь. 

— Итак? — спросил он, складывая на груди руки в ожидании ответа. 

— Я пришла извиниться, — ответила, ощущая, как все тело кидает в дрожь. — Я не хотела всего этого говорить… 

— Но сказала. 

— Я была в ужасном состоянии… 

Он холодно перебил: 

— Марина, ты должна понимать — я не пятнадцатилетний мальчишка, которого можно гнать прочь, если ты не в настроении. Я взрослый человек и ожидаю к себе иного отношения. 

— Я не… 

— Камиль Назарович! — снова нарисовалась на пороге секретарша. 

Он раздраженно повернулся к ней: 

— Да что еще?! 

— Подойдите, пожалуйста, это срочно! — пролепетала та в ответ. 

— Я сейчас, — коротко кинул мне Исаев и вышел. 

Некоторое время я стояла на месте неподвижно, судорожно обдумывая, что еще ему сказать и как все объяснить. В конце концов, устав от этой позы статуи, я задумчиво оглядела роскошный кабинет. Завидев рядом со столом какие-то кубки, решилась подойти ближе. Но не успела ничего толком рассмотреть, как дверь распахнулась. Обернувшись, я заметила, как взгляд Исаева метнулся от меня к столу и обратно, и он неожиданно грозно поинтересовался: 

— Что ты там делаешь?!

Часть 30. Камиль

«Ты мне никто!»      

А чего я, собственно говоря, ожидал? Что Марина растечется лужицей и будет рядом до конца моих дней? Нет. Все было сказано здесь и сейчас. Я был для нее никем, и это, пожалуй, стало единственно закономерным развитием событий. Так почему же мне так дерьмово было на душе, когда думал об этом?   

«Ты мне никто…»    

Да, она озвучила единственную правду. Я не имел для нее никакого значения. Даже напротив, после всего того, что сделал, это было тем, на что я мог рассчитывать. Но я жаждал большего. Желал стать для Марины кем-то важным. Нужным. Желанным.    

Когда она пришла в офис, я понял, что это меня ошарашило. Пригвоздило к месту, лишило кислорода в легких. Ждал чего угодно, но только не того, что Марина сама, по собственной воле, придет ко мне.    

Тем острее воспринял то, что увидел, стоило мне вернуться в кабинет. В мозгу мгновенно всплыл образ Ежова и то, что мне говорил Дима совсем недавно.    

Но я не хотел подозревать Марину! Не хотел, черт бы все побрал! Так почему спросил то единственное, что пришло в голову, стоило мне только увидеть ее возле компьютера?             

— Что ты там делаешь?      

Марина смотрела на меня… нет, не испуганно. Скорее ошарашенно и с нотками обиды во взгляде, отчего мне тут же стало не по себе.     

— Я… я рассматривала кубки, — указала она на стеклянный стеллаж, за которым располагались сущие безделушки.     

Всякие знаки отличия на дурацких турнирах типа гольфа для богатых или чего-то подобного. На их наличии в моем кабинете настоял Дима, мол, это придавало мне веса.      

— А… — отмахнулся я, подходя ближе.      

Меня захлестнуло чувством вины. Особенно при виде того, какой удивленной и непонимающей была в этот момент девочка. Б*я, а может стоило послать все к чертям, просто взять Марину в охапку и свалить из этого города? А лучше — из страны? Уехать к пальмам, к белоснежным пляжам… Туда, где мы могли быть только вдвоем. Где не было бы ни намека на какие-то трудности. Где не заводилось бы вопросов о контрактах, сделках, встречах…   

— Это глупости все, — сказал я, опираясь бедром о край стола.     

Подавшись к Марине, я обхватил ее за руку и потянул на себя. Девочка не без сопротивления оказалась в моих объятиях. Я прижал ее к себе и поинтересовался:     

— Ты приехала ко мне просто так?     

Да, в моих воспоминаниях все еще звучали отголоски нашей ссоры. Три ее слова, которые сейчас казались выжженными у меня в мозгу словно клеймо. Но сейчас, когда Марина была рядом, когда я вдыхал аромат ее волос, можно было солгать себе и сказать, что все иначе.      

— Я не хотела тебе всего этого говорить, — тихо сказала Марина, опуская взгляд.      

— Не хотела говорить чего? — сделал вид, что не понимаю.     

Она тут же вскинула на меня глаза, в которых скользнуло что-то, похожее на укоризну, и я приглушенно рассмеялся.     

— Ну же… ответь, чего ты не хотела мне говорить, — с нажимом сказал я.     

Марина вздохнула, а потом сделала то, чего я никак не ожидал — принялась покручивать в пальцах пуговицу на моей рубашке.      

— Я не хотела говорить, что ты мне никто, — наконец изрекла она, и меня словно током прошибло.       

Какая же она была… Чистая, непорочная, несмотря на то, что я успел с ней сделать. Разве можно было помыслить, что Марина способна сделать то, в чем обвинял ее Ежов?