Хочу тебя использовать

Через мгновение твердая головка упирается в мои влажные складочки, и наконец Кир проникает полностью. У меня такое ощущение, что там внизу у меня все опухло и онемело. Это чувство усиливается, когда Кир жестко вдалбливается в мое тело, перехватив одной рукой за талию, а второй – за шею. Каждое из этих грубых прикосновений добавляет особенных ощущений в мое тело, и уже спустя пару минут я взлетаю. Взвиваюсь в небо, стремительно рассекая пространство, а потом медленно покачиваясь, словно невесомое перышко на ветру, спускаюсь вниз. Я успеваю уловить только как Кир заливает спермой внутреннюю поверхность моего бедра, а потом приваливаюсь к машине, упираясь в крышу лбом.

Я широко улыбаюсь, вспоминая, как бесстыдно кричала от удовольствия, пока проезжающие мимо машины сигналили нам. И нет, мне совсем не стыдно. Я даже не смущена своим поведением. Потому что все, что касается Кира, для меня естественно и нормально. А если кто-то считает иначе… что ж, тогда мне с этим человеком не по пути.

Глава 19

Кирилл

– О чем ты мечтаешь? – спрашивает Марья, когда спустя час мы сидим на капоте машины и поедаем бутерброды с заправки, запивая их кофе и горячим шоколадом.

– Свалить с этой планеты, – усмехаюсь я.

– А если серьезно?

– Перестать полностью зависеть от родителей.

– Это мечта всех взрослеющих детей. – я снова скептически улыбаюсь. – А если серьезно? Чем бы ты хотел заниматься в жизни?

Я зависаю, потому что никто никогда не спрашивал меня о моих желаниях. Мне постоянно говорят, что я должен делать и как. Мне подкидывают цели, к которым я должен стремиться, указывают на людей, с которыми должен общаться и дружить. Поэтому, когда Марья задает эти вопросы, я не знаю, как на них ответить. Пока еще не понимаю, чем готов с ней делиться, а что предпочитаю оставить себе. Но решаю все же быть откровенным, раз уж она стала единственным человеком в моей жизни, кто заинтересовался мной, а не моими возможностями.

– Развивать спорт. Я занимаюсь воркаутом и гонками. Почему-то в нашей стране гонки – это либо о больших деньгах и недоступности для простых пацанов, либо о подпольных заездах. Подпольные, конечно, крутые и там можно неслабо заработать, но перед этим надо также неслабо вложиться. Так что да, гонки в нашей стране – это о деньгах. Всегда.

– Почему тебя это так цепляет? Ты же из богатой семьи, значит, у тебя есть возможность заниматься этим спортом, вкладывать в свое развитие.

– У меня есть друг Дава. Давид. Так вот он не мог себе позволить гонки.

– А сейчас может?

– Может.

– Ты ему помог?

– Нет, – отвечаю я, и между нами повисает пауза. Я заполняю ее тем, что щедро откусываю от бутерброда, а на самом деле не желаю распространяться о подноготной Давы.

Он вырос в неблагополучной семье, и его единственным вариантом выжить было вступление в уличную банду. Потому что район, в котором он рос, предполагал принцип общения «или ты, или – тебя». Он выбрал первый вариант, но потом ему попался я. Мы случайно познакомились на гонках, когда Дава приехал туда со своими придурковатыми друзьями. Мы с ним сцепились – уже даже не помню, на какой почве, – но драки так и не случилось. Начинался заезд, и я сам до сих пор не могу сказать, какого черта затолкал Даву на пассажирское сиденье своей тачки, якобы чтобы завершить нашу перепалку. В общем, после одного заезда мой теперь уже лучший друг проникся гонками.

У него не было денег ни на машину, ни на ставки для гонок. Но каждый заезд Дава был рядом со мной, горя́ этим делом похлеще, чем я. А потом внезапно у него появилась тачка. И не какая-нибудь говеная подержанная кончедрыга, а нулячий пятилитровый Мустанг. Тюнингованный, с турбированным движком, низкопрофильной резиной и огромными дисками. На все расспросы он отшучивался и посылал меня, пока я не припер его к стенке. Вот тогда-то мы впервые и подрались. Потому что ни один уважающий себя парень не будет гордиться тем, что стал шлюхой на содержании богатой тетки за тридцать, которой стало скучно в браке. Я не осуждал его тогда и не осуждаю сейчас. Это лучше, чем торговать наркотой или мочить людей. Но самого Даву душило то, чем он вынужден был заниматься, чтобы участвовать в гонках.

Тогда я начал проигрывать. Я просто сбавлял скорость на финише, когда мой друг шел вторым. Мне хотелось, чтобы он зарабатывал тем, что ему так нравилось. Мне эти деньги были не нужны, а он остро нуждался в том, чтобы вырваться из этого замкнутого нищего круга.

Сейчас, когда Дава уже зарабатывает на гонках не только как пилот, но и как букмекер, у меня уже нет нужды поддаваться ему, и я с радостью соревнуюсь с другом. Но он никогда не узнает, почему тогда приходил к финишу победителем. Наверное, было неправильным поощрять его тайно, но я выбрал такой способ помочь другу.

Сейчас, когда Марья задает вопрос о моем друге, я хочу поделиться хоть с кем-то —конкретно с ней – тем, как мы пришли с Давидом в эту точку. Но почему-то никак не могу подобрать слова, поэтому исправляю свой ответ:

– Можно сказать, что я принял в этом непосредственное участие, но основную работу он сделал сам.