Хочу тебя испортить (СИ)

Разорванно выдыхаю и натужно вдыхаю.

Вслушиваюсь в тихий скрип кровати и удаляющиеся шаги. Только после этого убираю от лица руки и соскальзываю на пол, чтобы схватить слетевший со столика телефон.

— Да… — голос дрожит. К глазам подступают слезы. — Я слушаю, — добавляю немного тверже после задушенного откашливания.

— Все нормально? — на том конце — обеспокоенный Чарушин.

— Да, конечно!

— Бойка не обижает тебя?

— Нет, Артем… Он… У нас все в порядке.

25

Что за ужас со мной творится?

После той ночи наши с Кириллом действия поистине слажены. Делаем вид, что друг для друга не существуем. Не знаю, чем руководствуется он. Я же действительно предпочла, чтобы те тридцать-сорок минут исчезли и затерялись в космическом пространстве.

Какой черт меня подбил? Зачем призналась ему, что мне понравилось? Боже, почему именно ему?! А Кир? Что он делает? В какие игры играет? Почему обманул меня? Зачем вообще поцеловал?

Господи, он, скорее всего, ошибся и перепутал меня со своей девушкой. Понятное дело, что не хотел усложнять наши отношения и делать их неловкими. Но я-то! Возьми и ляпни, что он, мой сводный брат, меня взволновал! До конца жизни не смыть этого позора.

Забыть! Срочно забыть!

Только как, если стоит лишь прикрыть глаза и воспоминания накрывают. Теперь еще и свежие. Зачем я его трогала? И он… Он ведь позволял. И лизал мои пальцы. Почему эмоции не притупляются? Какой стыд! Эти воспоминания до сих пор меня волнуют.

Еще никогда мне не было так стыдно за свои мысли и ощущения.

Почему он? Только не он!

Мне не нравится, что я все больше о нем думаю. Меня это тревожит. Доводит до паники. И что-то болит в груди, когда Кирилла вижу. Может, у меня просто физические проблемы с сердцем?

— Мам, когда Роман Константинович говорил приехать на обследования? — спрашиваю после очередной беспокойной ночи.

Чувствую себя такой вялой и слабой, даже аппетита нет, хотя стол заставлен моей любимой едой.

— А что такое? — вскидывает взволнованный взгляд мама. — Ты себя плохо чувствуешь?

— Нет, — спешно отзываюсь я. — Просто забыла отметить в планере.

— Роман Константинович говорил в середине декабря появиться. Но если тебя что-то беспокоит…

— Нет! Я же сказала, мам. Почему ты всегда обостряешь? — говорю более эмоционально, чем должна.

Мама это тоже подмечает. С некоторым удивлением смотрит на меня, но молчит. Благо, пару секунд спустя на кухне появляется Ренат Ильдарович, и разговор уходит в другое русло.

Я сижу как на иголках. Поглядываю в дверной проем в надежде, что появится Кирилл. Стыдно даже себе признаваться, но в предвкушении того, что увижу его, в груди оживает та самая жар-птица и щекочет меня своими крыльями.

Ох, Боже мой, лучше бы это были проблемы с сердцем…

— Мне сегодня пораньше нужно, — сбегаю я, в конце концов.

Сама от себя, кажется… Ведь Бойко плевать на мое присутствие.

Еще и на улице, как назло, дождь льет. Зонт слабо защищает. Ботинки, конечно, остаются сухими — к их выбору я отношусь ответственно. Болеть мне нельзя. Но колготки против секущих струй дождя защитить не удается. Ноги под мокрым нейлоном моментально промерзают и становятся ледяными. Торопливым шагом вхожу в корпус и спускаюсь на нулевой этаж, где у нас расположена гардеробная. Планирую отдать куртку и просушить колготки феном в одной из женских раздевалок.

Только добраться до окошка приема верхней одежды не успеваю. Едва схожу с лестничной клетки в коридор, навстречу мне, словно в фильме «Убить Билла», выступает «отряд смертоносных гадюк». Клянусь, пока они движутся ко мне, в ушах звучит тот самый саундтрек, когда они идут убивать. Понять не могу, что я сделала девушке Кира и ее подругам, но их намерения настолько очевидны, что я невольно пячусь. Потом торможу себя и замираю.

— Стой на месте, — командует Марина, хотя я и так уже стою. Подойдя, чуть ли не носом в меня утыкается. Манеры Бойко, что ли, перенимает? Ее подруженции обступают со всех сторон, и так как все они выше меня ростом, кажется, что весь кислород вытесняют. — Ах ты мелкая шалашовка! — кричит Довлатова.

И меня тотчас бросает в жар.

Путаюсь в своих эмоциях. То ли согласиться с ней, то ли оскорбиться… Ведь я почти поцеловала ее парня! Своего брата! Сводного… Но сейчас неважно. Мне, безусловно, стыдно.

Кажется, что она вывалила прилюдно мысли и воспоминания, которые я упорно пыталась подавить. Кажется, что все вокруг теперь точно знают, что я думаю и чувствую. Кажется, что я сейчас от ужаса умру на месте, и им не придется меня убивать.

— Они что, тебя толпой таскают, а? Отвечай! Ты была с Киром в той квартире? Была?! Бойко туда только трахаться ездит! Ты только с ним была? Или со всей пятеркой?! Грязная шлюха!

Марина вопит так громко, что уши закладывает. И непрерывно толкает меня. Когда я подаюсь назад, то получаю тычки от ее подруг. Но сильнее всего прочего меня оглушает стук собственного сердца.

— Девочки, девочки… Немедленно прекратите! — голос одной из сотрудниц академии прорывается в шум моего сознания, будто сквозь вату.