Хочу тебя любить

Готовлюсь к тому, что Кир вывернет характер – грубо и на этот раз доходчиво донесет, что точка поставлена. Он умеет, а я заслуживаю. И все равно злюсь. Это чувство наравне с никому не нужной любовью мечет внутри меня острые ядовитые копья. Пока тишину, которую я так тщательно берегу, контролируя даже собственное дыхание, не разрывают громкие щелчки дверных замков.

Вырвавшись из оцепенения, резко поворачиваюсь и отрывисто выдыхаю:

– Что ты делаешь?

От взгляда, которым он меня одаривает, тут же задыхаюсь. То самое бесперебойное электричество. Прошибает. Поражает все самые чувствительные точки, разжигая по всему периметру источник чистого пламени.

– Скажи мне, что и зачем ты делаешь? Кирилл?! Я устала! Скажи мне! Что и зачем ты делаешь? Что это за инструктаж? Почему ты меня блокируешь и пишешь с какого-то левого акка? Зачем ты мучаешь меня?

Жду хоть какого-то ответа, а вместо этого… Бойка заводит двигатель и, отворачиваясь, срывает машину с места.

  [1] Лайфграм – вымышленная социальная сеть.

Глава 48

Я скучаю… Как зверюга, киса…

© Кирилл Бойко

Ничего толком не планировал. Собирался на спокойных тонах сказать ей, чтобы не писала больше и фотки свои не слала. Но, едва Варя села в машину, спала клемма, и мозг перестал функционировать.

Она на нервах продолжает что-то кричать. Не отвечаю. Не могу. Вдавливаю педаль газа, едва ли не до упора, и смотрю исключительно на дорогу. Подрывает соблазн топить так сотни и даже тысячи километров. Не снижать скорость, пока проклятый академгородок не останется лишь в потемках нашей памяти. Если бы это способно было решить проблему, так бы и сделал. Но такого ведь не случится. Бегство не снимет вопрос порока сердца.

Сам не понимаю, что и зачем делаю. Как бы в собственных глазах ни оправдывался, но, блядь, факты красноречивее любых слов. Я взял именно эту машину, оставил у Тохи дома мобильник, провел Любомирову по слепому пути в ТРЦ, без каких-либо объяснений увез ее… Можно сказать, украл.

– Дай свой телефон, – сухо требую на выезде из городка.

– Зачем?

– Дай.

Протягиваю ладонь – вкладывает. Быстро смахиваю заставку с нашей совместной фоткой. Сцепляя зубы, не реагирую на тот же фон главного экрана. Совершая чисто механические движения, выключаю геолокацию. А после, недолго думая, и вовсе отрубаю телефон.

– Зачем? – спрашивает Варя в сотый раз за сегодня, когда отдаю ей бесполезный аппарат.

– Так надо.

– Угу, – едко хмыкает она.

Складывая на груди руки, сердито цокает языком. На настоящую злость не тянет. Если подумать, ей, безусловно, есть из-за чего психовать. Но она замолкает. Никак не комментирует, даже когда километра три спустя съезжаю с трассы на проселочную дорогу и еще через каких-то пару минут глушу мотор.

– Успокоилась? – выдыхаю в темноту.

Лица ее толком не вижу, только слабые очертания. Но включать свет не хочу. Так даже легче – не видеть.

– Ты нормальный вообще? Нормальный? – вроде не орет, но голос звенит и дрожит.

– Не нервничай, Любомирова. Лучше молчи. Просто посидим тихо, и я тебя отвезу обратно.

– Серьезно? – повышает все-таки голос. – И зачем? Зачем? Бросил меня! Игнорировал! Даже остаться друзьями не захотел! А теперь еще заблокировал! И вдруг «давай посидим»?! Иди ты к черту, Бойка, ясно?!

Тяжелый вздох – вся моя реакция. Сжимаю пальцами низ рулевого кольца и молчу. Жду, пока эта бешеная волна как-то сама по себе сойдет. Без моего участия. Но Любомирова не унимается. Перегибаясь через консоль, лупит меня ладонью по плечу.

– Я спрашиваю, ясно тебе?! Ты достал меня! Ясно?!

Перехватываю ее руку раньше, чем соображаю, куда движусь и насколько сильно рискую. Месяц держался. Думал, что запаяно все. Прорывает неожиданно. И стоит потоку эмоций хлынуть, остановить его я уже не могу.

Подтягивая Варю к себе, расхожусь ревом:

– Я достал? А ты меня? Сказал, конец! Точка! Зачем ты пишешь мне? Назначаешь встречи! Фотки шлешь! На хрена провоцируешь? Это, блядь, нормально?! Я тебя спрашиваю! Друзьями, говоришь?! Какие, на хуй, друзья, если меня колошматит рядом с тобой, как конченого торчка?! Это ты понимаешь? Понимаешь, блядь?!

– Я провоцирую? – орет она мне в рожу. – А ты…

– Да. Ты, – перебиваю злющим тоном. Просто грудь по новой располосовало, и я пытаюсь справиться с этой дрянью. – Отстань, сказал. Не нужна мне! Как тебе, блядь, еще объяснить?

Никогда не думал, что придется что-то подобное сказать. А сейчас… Выдаю, опускаю взгляд и замираю. Сам от боли подыхаю. Вырываю кусками, оставляю дыру, которую, точно знаю, мне самому никогда не залатать.

Крайне редко со мной такое случается, чтобы я не решался кому-то в глаза взглянуть. Любомировой после этих гадких слов боюсь смотреть. Вдруг увижу слезы. Либо же разочарование и окончательный откат, что еще хуже.

С трудом сглатывая, сцепляю зубы и заставляю себя. Вскидываю взгляд и цепенею. Варя не плачет. Другие резервы подключая, демонстративно кивает. На голове не нимб, а центурионовский шлем загорается. Знаю, чем чревато. Будет стебать. Лады, лишь бы не плакала. Даст Бог, вывезу.