Хочу тебя (на)всегда, или Курица на шпильках

Но по напряженным губам понял, что слишком тороплюсь.

Я отстранился, затуманенным взглядом заглянул в лицо синеглазки, нежно и бережно обхватив его ладонями, будто драгоценный бутон диковинного цветка.

— Что не так, любимая?

— Боюсь. — Выдохнула она, и пришла моя очередь напрячься.

— Меня? — спросил тихо, с замиранием сердца ожидая ответа.

— Себя, Даян. Боюсь, что утону в тебе, а потом стану не нужна. А сама уже… — голос дрогнул. — Уже не смогу без тебя.

— А если я скажу тебе, что и сам мучаюсь от такого же страха?

— Ты? — переспросила, так искренне удивившись, что даже стало обидно.

Неужели не видит, как сильно я люблю и хочу ее?

— Только я уже утонул в тебе, навсегда. И если стану не нужен…

— Даян! — глаза моей мучительницы засияли.

Тревога ушла из них, осталось лишь через край льющееся желание. Оно скользнуло тонкой ниточкой слезинки по щеке. Я поймал эту капельку на палец и слизнул ее, ощутив солоноватый всплеск на кончике языка. Такой же вкус у ее бутончика, там, внизу. Помню его и жажду ласкать этот цветок снова!

Я завладел ее губами, прижав строптивицу к себе. Сладкий стон Дамианы вырвал из моей груди торжествующее рычание. Она меня хочет! Ошеломляюще приятно это осознавать! Так же, как и ласкать любимую, гладя тело, податливо льнущее ко мне. Кончик ее языка раздразнил меня так, что готов был взять ее прямо в гостиной. Но сдержался, подхватив на руки и быстро зашагав в спальню.

Поставил ее на ноги перед кроватью, потянул поясок халата, вновь не смог развязать и зарычал обиженно, не отрываясь от поцелуя.

— Не бурчи, — отозвалась со смешком, помогла развязать, и шелковая тряпочка, проскользив по ее телу и упав на пол, лужицей растеклась у ног.

Белья на моей синеглазой не было, и я отступил на шаг, лаская ее восхищенным взглядом, полностью обнаженную. Тонкие изящные ключицы, небольшая грудь идеальной формы с ягодками сосков, тонкая талия, округлые бедра и длиннющие ножки. Она прекрасна! Кожа светилась изнутри жемчужным сиянием, но все затмевал свет глаз моей адаи — манящей меня к себе, обещая все удовольствия мира, всех миров!

Я рывком прижал любимую к себе, смял ртом губы, покрыл поцелуями шею, положив руки на спину, заставил Дамиану выгнуться навстречу, предлагая мне изысканное лакомство. Мои ягодки! Рыча, поласкал их, наслаждаясь сладким вкусом, потом опустился перед девушкой на колени. Пальцы коснулись шрамов, и она вновь вздрогнула.

В озерах глаз протаяло смущение, а потом решимость. Любимая развернулась, и ее спина оказалась у меня перед глазами, как и шрамы на пояснице. Дамиана напряглась, когда я погладил кончиками пальцев змейки, которые извивались, спускаясь на крестец.

— Тебе… — она судорожно сглотнула, но заставила себя договорить, — не противно?

— Нет, — отозвался спокойно.

— Но они ужасные.

— Не ужасные. И они — часть тебя. Поэтому я люблю и их тоже.

Поцеловал осторожно, провел по ним кончиком языка, потом спустился поцелуями на сочную попку. Тут же отозвавшись, она покрылась мурашками. Одно удовольствие гладить ее, такую чувствительную! А эти ямочки, они просто сводят с ума!

— Я ревновать начну, — Дамиана покосилась на меня через плечо.

— Прости, увлекся. Не ревнуй, нам с твоей упругой задницей надо было познакомиться поближе!

— У меня не только она есть, — рассмеявшись, девушка развернулась.

— С удовольствием познакомлюсь со всем, что у тебя имеется! — я встал, схватил ее в охапку и, уложив на кровать, накрыл своим телом.

— Сначала я окажу гостеприимство тому, что есть у тебя, — она ухмыльнулась и, облизав губы, начала расстегивать пуговки на моей рубашке.

— Весь твой, — хрипло отозвался и приподнялся, впервые в жизни тая от того, что женщина снимает с меня одежду.

Она не торопилась, хотя прекрасно видела, что я изнываю от желания. Дразнит, мучает, взводит до предела. Моя адаи, самая желанная женщина во всех мирах! Сквозь стиснутые зубы втянул воздух, когда ее ладошки погладили грудь, кончиками пальцев спотыкаясь о розовые рубцы, которые остались на память о Мяснике. Я вгляделся в задумчивое лицо Дамианы, вдруг забеспокоившись, что ей они неприятны.

— Ужасно выглядит, да?

— Вовсе нет, — просияла нежной улыбкой и провела рукой ниже, к пупку.

Напрочь забыв о шрамах, протяжно выдохнул, чувствуя, что еще немного, и будет конфуз. А мучительница, не подозревая о том, чего мне стоит сдерживаться, погладила живот и, накрыв ладонью бугор в брюках, посмотрела в мое лицо.

— Да-ми-а-на, — прерывисто выдохнул в такт ее сжимающим каменную плоть пальчикам.

Она не спеша расправилась с ремнем и пуговицей, потянула вниз язычок молнии. Я зарычал, когда любимая выпустила наружу член. Погладила, сжав, и сам подался к ней, не в силах противостоять мощной вспышке желания. Прижал к кровати, смял губы жестким поцелуем и рывком вошел в нее на всю длину, мощно, взяв полностью.

— Даян! — простонала в голос.

Отстранился, из последних сил сохраняя остатки самоконтроля, но она тут же притянула меня обратно.

— Я хочу тебя, — прошептала прерывисто, раскрываясь для меня еще сильнее.

— Ада-и, — хриплым стоном сорвалось с губ.