Хочу тебя (на)всегда, или Курица на шпильках

Я промолчала, глядя на Даяна. Он спустился по лестнице, подошел ко мне и присел на корточки около дивана.

— Обиделась, — прошептал, погладив по руке, потом прижался к ней щекой. — Хочешь — накажи, как пожелаешь.

— Не хочу, — тихо отозвалась я.

— Тогда, может, пойдем спать?

— Тоже не хочу.

— Упрямая. — Дракон вздохнул — в точности, как его сын, и поднялся. — Я буду тебя ждать, учти. Не усну, пока не придешь.

— Приятной тебе бессонницы.

— Синеглазая зараза! — с улыбкой бросил он и ушел.

Ничего, несколько ночей и один поспит. В следующий раз зато будет думать, прежде чем шлепать меня, как ребенка, по заднице. Усмехнулась, вспомнив. Не могу сказать, что это было неприятно или обидно. Скорее уж, наоборот. Но проучить этого негодяйчика все же не помешает!

Не зря же говорят — с тобой обращаются так, как ты позволяешь. Я уже достаточно взрослая тетенька, чтобы не устраивать проблему на пустом месте. Но себя все-таки уважаю, и мой мужчина тоже должен прочувствовать грани дозволенного. Так что небольшая пауза ему для раздумий очень даже пригодится.

Зевнув, я выключила плазму и пошла баиньки. В свою, разумеется, спальню. Проходя мимо комнаты Даяна, увидела полоску света под дверью. Хмыкнула. Неужели действительно не спит? Что ж, полуночник чешуйчатый, не обманул.

Показав двери язык, взрослая мудрая женщина пошлепала дальше, довольно хихикая. А чего он хотел? Если отшлепаешь свою девушку, жди беды! Больше проблем можно огрести, только если отшлепаешь не свою девушку, а твоя об этом узнает!

Я уже подошла к спальне Эдара, когда услышала непонятные звуки. Он плачет — догадалась, подойдя ближе. Как бы драконы ни считали, он все-таки пятилетний малыш, который недавно потерял маму. Ему больно и страшно.

Я переступила с ноги на ногу. Это не мой ребенок, конечно. Может, и права лезть в это у меня нет, согласна. Но… Египетские долгоносики, не могу пройти мимо детеныша, который захлебывается рыданиями!

Я приоткрыла дверь и проскользнула в комнату. Подошла к кровати и села на нее. Эдик затих, но по рваному дыханию и всхлипам, которые рвались наружу, было ясно, что мне не показалось. Я погладила его по спинке, легла под одеяло и обняла юного лорда Сангатара.

— Поплачь, если хочешь, — шепнула ему.

— Это стыдно, — донеслось в ответ. — Мужчины не плачут.

— Чушь, еще как плачут, поверь мне. Они просто делают вид, что взрослые, сильные, на завтрак камни едят, а в зубах поленом ковыряют. А на самом деле всем иногда бывает очень больно. И лучше эту боль выпустить наружу слезами. Иначе она будет отравлять и колоть тебя изнутри, как ножом, понимаешь?

— Эюри говорит, что плачут только сопливые мямли, — мальчик развернулся лицом ко мне. — Что таких надо топить в выгребной яме.

Вот в самом деле, редкостное говнецо эта девица!

— А ты ее не слушай. Кто больше всех храбрится, тот сам в одиночестве плачет. Уж поверь.

— Мне просто… — глаза дракончика снова наполнились слезами, — мамы очень не хватает. Она заботилась обо мне. Говорила, что я самый главный мужчина в ее жизни. А теперь… — он всхлипнул. — Я никому не нужен теперь.

Глава 20 Мой дракон

— Ну что ты, — я притянула его к себе, и он прижался ко мне всем телом.

Такой маленький и худенький, надо же!

— У тебя есть папа, Эдик, он тебя любит.

— У него дела всегда, — прошептал мальчик. — А после смерти дедушки ему вообще не до меня.

— Но он все равно тебя любит, поверь, — поцеловала детеныша в макушку. — Засыпай, солнце. А завтра, если хочешь, погуляем!

— Правда? — он подскочил и уставился горящими глазами в мое лицо. — А папа разрешит?

— А мы его с собой возьмем. И будет за нами тянуться длинный хвост из его охраны! — хихикнула.

— Было бы здорово!

— Ты ел мороженое?

— А что это?

— Если спрашиваешь, значит, не ел! Все, завтра я устрою тебе гастрономическую прогулку!

— Это не больно?

— Только когда на весы встаешь потом, а они трескаются. Но не в твоем случае. Ты худенький, надо тебя откормить.

— Худенькие — это девочки, — наставительно сказал Эдик. — А я жилистый, потому что мужчина.

— Все, жилистый мужчина, спи давай! — я рассмеялась. — Мне еще работать завтра. А потом тебя выгуливать! Спи!

— Сплю, — он уткнулся носом в мое плечо и засопел тут же.

А вот у меня сна ни в одном глазу не было.

Дверь приоткрылась, и в комнату вошел Даян. Постоял, глядя на нас.

— Что? — шепнула я.

— Ты меня напугала, — признался, присев на край кровати. — В гостиной нет, в спальне тоже. Пустые комнаты все обошел — нигде нет! Уже думал, сбежала.

— Будешь дальше таким… — усмехнулась, но все же рискнула, — придурком, — точно сбегу.

— Где я еще накосячил?

— Здесь, — кивком указала на сопящего малыша. — У него маму убили, а ты занят чем угодно, только не сыном.

— Я тобой занят.

— На первом месте у тебя должен быть он. Сын, а не посторонние тети, Даян!

— Я эту тетю люблю, между прочим.

— А Эдара? Он плакал ночью, я услышала и поэтому лежу тут. А это должен быть ты, вообще-то.

— У нас не приняты нежности, Дамиана.