Хочу тебя... наказать! (СИ)

— Все зафиксируют, Ксана.

Отец вздыхает и не смотрит мне в глаза.

— Так надо.

— Нет!

— Один раз, Ксана. Клянусь. Тебе больше не придется повторять это. Просто сейчас нужно снять следы и твои показания. В суде не будет допросов. Клянусь… Тебе не придется снова и снова вспоминать эту ночь. Даю слово… Но сейчас…

Отец продолжает смотреть куда-то в бок.

— Суд?!

Меня будто воздушной волной отбрасывает назад.

— Какой еще суд, папа?

— За совершенное злодеяние, разумеется. Насильник должен ответить перед законом.

— Нет… Нет… Боже, нет. Я ничего не скажу! Никуда заявления писать не стану.

— Ксана! Уже и так ясно…

— Нет! Нет, папа. Неясно. Все не…

Как мне мучительно стыдно и неловко…

До меня только сейчас дошло, в чем отец хочет обвинить Ансара.

Ансар, конечно, мудак! Достоин наказания, но… только не такого.

— Папа, пусть эти люди выйдут, пожалуйста. Хватит меня разглядывать… Нам нужно поговорить наедине! — судорожным жестом натягиваю толстовку поверх короткого топа.

— Оставьте нас.

Жду, пока за последним сотрудником закроется дверь.

Молчим… Редкие шорохи и звуки дыхания в полной тишине раздаются оглушающе громко.

— Я не буду давать показания об изнасиловании, если ты хотел представить все именно так.

Отец мучительно выдыхает:

— А как еще?

— Не совсем так. Мы… У нас это давно…

— Вы давно спите?! — взвился отец. — Давно спите вместе? А сегодня он решил… Я не знаю…

— Нет. Боже, нет… Это было впервые. Переспали. Но…

Я чувствую себя ужасно жалкой, грязной и совсем никчемной.

— Но флирт и переписка были уже давно.

— Как давно?

— Очень. Еще….

Выслушав меня, отец грязно выругался.

— Вот блять, урод! Педофил! И ты отказываешься давать против него показания? Да пусть его у параши нагнут и…

От этих грязных угроз не по себе становится. Хочется закрыть уши.

Хочется оказаться подальше отсюда!

Но нет возможности…

— Папа, я уже была взрослой! Совершеннолетней! Даже тогда.

— Нет, девочка моя… — папа гладит меня трясущимися пальцами по волосам. — Взрослой ты могла считаться, если на тот момент ты отдавала себе отчет в своих действиях. И пусть тебе тогда было восемнадцать, ты все еще была ребенком, а этот урод… Растлил тебя. Пил и ел со мной за одним столом, в глаза улыбался. Руки мне пожимал, а потом… этими же руками… — хватается за голову.

— Мне очень жаль, что я тебя расстроила, папа. Но он мне нравился и мне казалось, что я ему тоже нравлюсь. Вот и все… И это началось снова, после того, как он вернулся, и ты…

— Заставил тебя работать с ним. Я доверял ему, а он… — вздыхает прискорбно.

— Мы переспали, но он меня не насиловал, папа. Мне жаль… Мне так жаль… — повторяю я снова и снова.

— Ты сказала, что ничего не помнишь. Что он тебя опоил…

— Да. Да? Или нет? Я не знаю… Я плохо помню… Может быть, я просто перепила шампанского?

— Как бы то ни было, он тебя напоил и воспользовался твоим состоянием. Ты была не в состоянии сказать ему «нет», и мой вердикт однозначен. Он виновен.

— Но заявление я писать не стану. Ты… Ты меня не заставишь! — выкрикиваю я из последних сил, рухнув в обморок.

Глава 25

Ансар

— И что мы будем делать, Ансар?

Я с трудом удерживаю голову. Ее тянет вниз, и только туда.

Кажется, на мне живого места не осталось

— Горячий прием, правда? — интересуется Родион. — И это только начало.

Слышится какой-то шелест. Я одним глазом, который чуть-чуть видит, потому что второй глаз полностью заплыл, замечаю, как на столе оказываются фотографии.

Каждый след моих зубов, губ и пальцев на теле Ксаны зафиксирован..

Каждый.

Такое чувство, что я ее рвал, мял и не выпускал из… лап и когтей.

Дорвался, как дикий зверь. И, даже несмотря на все происходящее, во мне разливается сытое удовлетворение: она стала моей, как и должна была быть. И я точно знаю, как нам было хорошо…

Пока не наступила реальность.

— Я тебе доверял. Пустил в семью. Моя девочка стала жертвой старого… друга. Но, оказывается, другом ты никогда не был, шакал, — злится Родион. — Знаешь, что с такими, как ты, на зоне делают? В жопу ебут. И в рот отъебут, и в жопу… И будет у тебя и рот, и жопа, как гостиница — все включено, отказов не принимает.

Вот, значит, как…

В голове звенит голос Ксаны, ее предупреждение: «И, Ансар… Если будет следующий раз, то сначала ты обрадуешься, но потом… ты пожалеешь…»

Я считал, что это просто тупая бравада от телочки, которая возомнила о себе слишком многое.

Но, оказывается, это была четко спланированная подстава.

И я попался, как дебил.

— Я не насиловал твою дочку, Родион. И ты можешь мне не верить, но она… тоже была не прочь. Не веришь? Посмотри в мой телефон. На переписку… — смеюсь, лизнув кровь с губы. — Твой ангелочек по сути вовсе не ангел.

— И это все? Все твои оправдания? В стиле… Сучка не захочет, кобель не вскочит? Ты мою дочь сучкой, что ли, считаешь?

Еще какой сучкой. Отменной…

Я ее ненавижу настолько же, насколько восхищаюсь тем, как она все провернула.

Хороша, гадина… Ненавижу и драл бы ее за это до конца дней! Отрава… Просто смертельная доза!