Хочу тебя навсегда

До девятого класса мы сидели за одной партой и неплохо общались. А потом обе влюбились в новенького одноклассника Кирилла Макарова. Естественно он выбрал меня, и Аля, обидевшись, перестала со мной разговаривать.

Не скажу, что я тогда сильно расстроилась. Калядкина была довольно занудной и в последние годы жадничала, не давая списывать домашку. А вот Кирилл, к которому я впоследствии пересела, выручал меня вплоть до одиннадцатого класса. Несмотря на то, что мы с ним провстречались всего ничего, дружеские отношения между нами сохранились на долгие годы.

Короче говоря, с мужчинами мне всегда было приятнее и проще, чем с женщинами. Подозреваю, это связано с тем, что последние мне завидовали. Ведь я была красивой. А красота, знаете ли, это дар. И презрение к нему испытывают только те, кому в этом даре отказано.

– Ладно, я была с мужчиной, – сдалась я, понимая, что мама видит меня насквозь.

– Настя, ну сколько можно? – вздохнула она. – Клубы, алкоголь, одноразовые мужчины… Тебе ведь уже двадцать два года, а до сих пор ветер в голове!

– Ну и что, что ветер в голове? Зато мысли всегда свежие, – попыталась отшутиться я.

Но лицо мамы оставалось серьезным.

– Тебе осталось учиться один год, а затем взрослая жизнь, понимаешь? Или ты думаешь, что мы с отцом будем тебя до старости спонсировать?

– Мам, ну ты опять… – я уронила лицо в ладони.

– Да, Настя, опять. Тебе нужно выйти замуж! Ты, знаешь ли, не молодеешь! А за ночные попойки твоя кожа тебе спасибо не скажет!

– Да нормальная у меня кожа, – огрызнулась я.

– Пока нормальная, – мама многозначительно приподняла брови. – Если не хочешь быть морщинистой, как Клавдия Степановна, нужно следить за собой смолоду.

– Ей шестьдесят! Тут уж следи, не следи, ничего не спасет! Мы все рано или поздно будем выглядеть, как сморщенный урюк, мама! И я, и даже ты! Смирись с этим!

От моих крамольных речей мама брезгливо поморщилась. Правда совсем чуть-чуть, чтобы треклятые морщинки не посмели раньше времени атаковать ее лицо.

– Настя, я не хочу с тобой спорить. Просто знай, что я желаю тебе добра.

– Я в курсе, мам, просто иногда ты бываешь…

– Помнишь Дашу Милохину, дочь Лидии Павловны? – перебила меня родительница.

– Ну да.

– Ей молодой человек предложение вчера сделал, – заявила мама, переплетая пальцы в замок.

– И что? – угрюмо спросила я, понимая, к чему она клонит.

– А у тебя даже парня постоянного нет.

Я плотно стиснула зубы, стараясь подавить возрастающее во мне бешенство. Успехи дочерей маминых подруг были отдельным видом наказания, ниспосланным мне с небес, очевидно, в качестве расплаты за грехи. Эти девушки с завидной регулярностью выходили замуж, беременели и рожали детей.

Разумеется, мама считала своей святой обязанностью информировать меня о подобных фактах их жизни, а в конце непременно добавляла, что у меня даже парня нет. А на ее языке это значило следующее: "Боже, какая ты неудачница! Зачем я вообще тебя родила?"

Я уже сто раз объясняла родительнице, что парня у меня нет только по одной причине: я сама этого не хочу. Но, кажется, в ее голове просто не укладывалась мысль о том, что девушка может не хотеть отношений. Ведь, по мнению мамы, женщина приходили в эту жизнь с одной единственной целью: выйти замуж и родить ребенка. После этого можно смело ложиться в гроб и умирать.

– Мам, давай так, если до тридцати я не заведу серьезных отношений, мы вернемся к этому разговору, а пока отстань от меня, пожалуйста, – заныла я.

– До тридцати?! – мама прикрыла рот рукой, будто услышала что-то в высшей степени непристойное. – Ты с ума сошла? К тридцати у тебя уже должен быть муж и ребенок, а еще лучше: двое.

– У тебя у самой один ребенок, – прошипела я.

– К сожалению, да. Но я бы хотела, чтобы твоя жизнь сложилась лучше, чем моя, – сказала мама и, прокашлявшись, добавила. – Поэтому я договорилась о твоем свидании с Денисом Гронским, когда он вернется из Европы.

– Чего?! – я подалась вперед и от возмущения вылупила глаза. – Ты договорилась о моем свидании?! Ау, мам?! Я что-то упустила момент, когда мы перенеслись в восемнадцатый век! Или когда там за молодых все решали родители?

– Я ничего за тебя не решаю. Просто информирую, что сын Арины Ивановны будет очень рад встрече с тобой.

– Боже! Нет! Эта та старушенция в твидовом пиджачке, которая все время всех поправляет?! "Не одевать, а надевать!" – воскликнула я, передразнивая ее занудную подругу.

– Она просто филолог, – ответила мама. – Ей уши режет, когда кто-то неграмотно выражается.

– Так, а Денис этот, значит, ее сынок, – проговорила я, покусывая ноготь на большом пальце. – Блин, мам, только не говори, что это тот странный чувак, который ходил на все детские праздники в свитере с оленем?!

– Да, а что в этом такого? – удивилась мама. – Сейчас Денис вполне прилично одевается. Он, чтоб ты знала, подающий надежды молодой хирург.

Я тяжело вздохнула. Мама просто обожала "подающих надежды" и бесконечно скучных молодых людей. В моем представлении, такие уникумы спали в пижаме и ночном колпаке, жили с мамой и ели на завтрак овсянку.