Хочу тебя себе

Это слишком бесстыже, даже для меня. На нас смотрят люди. И, прочитав в моих глазах панику, Алекс, несмотря на ранения, приподнимает меня, будто я ничего не вешу, и несет к выходу. Хорошо, что завтрак включён в стоимость номера.

Глава 35. Алекс

Я сажаю её на стол в её же собственном номере. Она стискивает зубы, потому что не верит мне, злится, всё ещё не простила, но хочет. Я это чувствую. И не знает, что с этим делать. Вопреки браваде, у неё не хватает сексуального опыта, трудно оставаться спокойной и не дрожать от моих прикосновений.

— Обхвати меня ногами, Лена. Немедленно.

Хелен ожидаемо делает всё наоборот. Откидывается, стараясь отодвинуться, отстраняясь от меня. Но я не даю. Вжимаюсь в её раскинутые бедра как можно сильнее. Шумно дышу. Трусь, зажигая.

— Нет, Алекс, — быстро качает головой.

А мне уже всё равно. Я. Дошёл. До грани.

— Я хочу тебя, Лена. И, извини, не могу придумать, как этому противиться. Ты вся пропитана каким-то грёбаным ядом, и он сводит меня с ума. Я не знаю, как сопротивляться ему.

Не сдерживая эмоции, наматываю её волосы на руку, заставляя прогнуться. Она попортила мне столько нервов. Она лишила меня аппетита и сна. Я баб других не могу иметь, всё время думаю о ней.

Тяну сильнее. В такой позе её большая грудь стоит торчком, и сквозь ткань платья выделяются крупные соски.

И я едва сдерживаю унизительный стон.

— Хочешь, я дам телефоны девушек, которые готовы продать тебе свою невинность, Глазунов? — смотрит на меня из-под ресниц, пока я мну и ласкаю её вишни.

Она запрокидывает голову. Сейчас шея кажется длиннее, на ней пульсирует венка. Я снова тяну Лену за волосы. И хочет, и боится, а может, снова притворяется. Откуда мне знать, что она на все сто процентов девственница?

— И нет во мне яда, — тяжело дышит. — Это ты подлый змей.

— Есть сладенькая, он просто несмертельный, от него мужчины приходят в состояние одури.

Сам себе напоминаю, как она сюсюкалась с Поповым, как ушла в купе к Антону и сбежала сегодня, бросив и практически послав на хер. Разозлила меня, заставив бежать за ней по следу.

Резко задираю ей юбку и стягиваю тонкие трусики, потом снова развожу ноги.

— Я научу тебя, какой надо быть с мужчиной. Ты станешь покорной и ласковой. Ты будешь выполнять все мои прихоти.

Хотел быть нежным, но слишком много воды утекло. Возможно, уже Попов… А может, даже Антон… Да и вряд ли она такая самоуверенная и гордая стерва и всё ещё невинна. Этот сучий характер, эти пощечины… Мы оба упрямые, дикие, доводящие друг друга до белого каления. От ненависти, с которой Лена смотрит на меня, от собственного желания и страсти кровь взрывается в венах, толкая действовать.

И я, не думая, с размаху вгоняю палец в её тело. Лена вскрикивает, слёзы брызжут из её глаз. И я замираю. Потому что её тело очень-очень туго обхватывает меня. Узко, так узко, что даже палец удаётся вытащить с трудом.

Лена плачет, её трясет. Разве могла она всё это время, таскаясь с бандюганами, действительно остаться девочкой? Думал, гадал, но не верил.

Это возбуждает. Чистая, нетронутая, моя. Но слёзы. Пытаюсь успокоить, обнять, прижать к себе. Но как же, мать твою, сильно заводит возможность сделать её своей полностью. Очень хочется почувствовать эту тугость на члене. Войти до конца, потом замереть, дать привыкнуть и начать двигаться…

Лена трепыхается, выворачивается, бьётся. Я пытаюсь целовать, но она кричит мне в лицо:

— Лучше бы с Коленькой, лучше бы с Антоном, с кем угодно, но не с тобой, кобель проклятый. Ненавижу! Чтобы ты сдох! Вали к своей медсестре! Убирайся! Трахай любую. Меня тошнит от тебя! Только жизнь мне постоянно портишь. Выворачивает!

Я оскаливаюсь, поднимаю голову — её слова будто обухом.

Она поднимает ноги, притягивает к себе, оголив молочного цвета бёдра, привлекая ещё сильнее, и её крики становятся последней каплей.

Очень спокойно и сдержанно я подхожу к двери в номер и закрываю её на замок. Затем медленно снимаю с себя пиджак, рубашку и брюки.

Возвращаюсь к ней.

— Не хочу тебя!

— Зато я хочу, — спокойно произношу. — Даже не представляешь, как сильно.

Притягиваю её к себе и впиваюсь в распахнутый алый рот. Целуя в губы, понимаю, что мне конец. Теперь уже точно. Проиграл. Когда впервые увидел её в том зале ресторана, когда позволил себя ударить, когда разрешил на себя орать. Проиграл синим глазам и роскошной фигуре. И когда постоянно, рискуя жизнью, возвращался к ней. А мог бы плюнуть. Но не смог.

Целую грубо, чересчур сильно для девичьих нежных губ. Терзаю её рот и смакую сладкий вкус, руками оглаживая тело.

Прожил больше чем тридцать лет жизни и не знал, что можно так сильно хотеть женщину. Вместо мозгов включается инстинкт хищника. И где-то там испаряются смертоносный Попов и его гиббоны, доставучий Антон и его предостережения и даже погибшая сестра. Остаётся только Лена.

И я снова подхватываю её, больно в боку и руке, но это тоже исчезает, раны подождут. Ведь есть Лена.