Хочу тебя в долг

Посещение Хофбурга глупо откладывать. Неизвестно, как долго мы пробудем здесь, возможно, Амир вернется и велит собирать чемоданы или же свежая партия нанятых бугаев доставит меня прямо в аэропорт без особых предупреждений. Я не так часто путешествую, чтобы позволить себе такую роскошь как валяние в отельном номере, истерические рыдания и сожаления о несбывшихся надеждах. Да и внутри зреет мстительное чувство: этот гад развлекается, проворачивая очередную кровожадную бизнес-схему, а я тут утопаю в грусти. Не бывать этому. Буду развлекаться и культурно образовываться.

Леон проводит меня по всем окрестным достопримечательностям, кратко вводит в курс дела, а дальше мы отправляемся в Хофбург и смотрим там все, что я хотела. На это уходит не так много времени, потому как поблуждав между экспонатами Палаты сокровищ, я не ощущаю никакого восторга и не замечаю внутри желания замирать у каждого стенда, исследуя очередной драгоценный предмет в деталях. Нарастающая тревога захлестывает разум. А вдруг Амир в опасности? Потому и пропал. Поручил заботу обо мне лучшему другу, а сам рискует собственной жизнью, проворачивает рискованные махинации. Вдруг он схлестнулся с тем чертовым Викингом? И кто ему помогает в схватке? Леон прикован ко мне. Охрана уволена. Значит, существует единственный союзник: безумный Призрак, которому нет ни единого логичного повода доверять.

Впрочем, я ничего не знаю о жизни Амира. У него могут быть иные друзья, приятели и союзники здесь. Не стал бы этот мужчина полагаться на мало знакомого товарища. И уж точно у него есть хороший план. Мужские разборки. Лучше туда не лезть.

Только как запретить себе переживать?

Музей императрицы Сисси проходит мимо меня. Бездумно брожу по полутемным коридорам, пустой взгляд безразлично скользит по бесценным вещам.

Я всегда восхищалась этой женщиной. Ее история так походила на сказку. Пусть до одури грустную, печальную, рвущую душу в клочья, но все равно сказку. Мрачную легенду, которая неизменно завораживала и окунала в прошлое, позволяла коснуться жутких секретов, похороненных в глубине веков. Елизавета Баварская вдохновляла, служила примером, являлась моим негласным кумиром. И здесь, в имперской Вене, она была практически повсюду. В сувенирных лавках, на множестве товаров. На обложках книг и дисков с кино. В магазинах. На банках кофе и коробках конфет. На рекламных проспектах. На афишах. Конкурировать с ней могла лишь известная на весь мир картина Густава Климта «Поцелуй». Дальше шли Моцарт и Фрейд. Остальные держались немного в тени.

Хотя нет. Пожалуй, никто и ничто не могло конкурировать с Елизаветой. Знаковой фигурой, законодательницей моды, истинной красавицей, очарование которой не удавалось передать ни скульпторам, ни художникам. Точеная фигура, осиная талия, роскошная копна каштановых волос. Неудивительно, что именно она была музой и платонической страстью короля Людвига, того самого монарха, что велел заложить сказочный замок Нойшванштайн, «Новый лебединый камень», красующийся на популярной заставке каждого продукта от «Дисней».

Глядя на наряды Сисси, заключенные в плен из стекла, понимаю, что талия этой женщины действительно поражала воображение. Даже я могу легко обхватить ее двумя ладонями. Амир мог бы и одной.

Черт. Мне пора взяться за внешний вид и сбросить лишний вес. Пару килограмм точно нужно скинуть, одним стрессом тут не помочь, надо пересмотреть питание.

Замираю перед драгоценностями императрицы. Конечно, это копии. Оригиналы убрали подальше после кражи одной из заколок.

Бриллиантовые эдельвейсы Сисси. Подобная коллекция невольно вгоняет меня в краску, поскольку разум на автомате выстраивает связку «эдельвейсы-звезды». В данный конкретный момент я почти рада, что Амира нет поблизости.

Леону наши тайные словечки неведомы. А вот громила не удержался бы от ироничных комментариев. Опошлил бы торжественный момент скабрёзными фразами.

Проклятье. Как сильно по нему скучаю. Тоскую. Душу буквально продирает железным крюком. Привыкла, привязалась, прикипела. С тех пор, как амбал похитил меня из спортзала, мы толком и не расставались. Виделись чуть ли не каждый день, и даже когда не сталкивались в огромном доме лицом к лицу, я все равно чувствовала его незримое присутствие. Потом и вовсе пошли горячие совместные ночи. И кажется, мы стали неразлучны.

Пугающая привязанность. Дикая. Иррациональная.

Интересно, как я работать буду? Все мысли про него. На что не взгляну, сразу к нему возвращаюсь. Мозг отравлен напрочь. На отдыхе никакие новые впечатления не выручают, не спасают. В рутине оказывается еще гораздо труднее забыться.

А если он бросит меня? Отпустит?

— Элизабет предсказала свою смерть, — говорит Леон. — Она сказала, что ее душа уйдет через крошечное отверстие в сердце. Так и случилось, когда анархист бросился на нее с тонким кинжалом-заточкой и ударил в грудь. Женщина даже не поняла, что именно произошло. Кстати, есть версия, этот анархист был не так уж безумен. В полиции он дал очень путанные показания, а потом повесился. Возможно, выполнял чужой заказ.