Хочу тебя в долг

— Разве что для меня, — ведет тыльной стороной ладони по скуле, вызывая дичайшее отвращение одним лишь этим прикосновением. — Сладость твоей смерти.

У него нет ни револьвера, ни ножа. Точнее я пока не вижу никакого оружия. Но уже хочется орать, выть от гремучей смеси ужаса и бессилия.

Гаснет свет. Абсолютная чернота.

— У нас гости, — хмыкает Шайтан. — Неожиданно и приятно. Пожалуй, стоит пригласить их к столу. Будем отмечать великий день вместе.

В темноте слушать его еще хуже, чем при полном освещении. К счастью, перебой с электричеством длится недолго. Лампы вновь вспыхивают.

— Великий день? — пробую найти логику в его фразе, мысленно перебираю вероятные праздники в памяти.

— Воссоединение, — заключает торжественно и вдруг отходит от меня, чем вызывает невольный вздох облегчения. — Встреча с закадычным врагом. С заклятым другом. Буду рад, если к нам присоединятся новые люди. Чем больше народа, тем лучше. Иначе бывает скучно.

Мужчина усаживается за стол, тычет длинными пальцами в экран планшета, раздается протяжный сигнал. Писк. Очень противный.

— Добро пожаловать, — заявляет Шайтан, глядя вниз, на дисплей, явно не ко мне сейчас обращается. — Я и не ждал вас. Но всегда приятно разочароваться в глупости своих противников.

Он откладывает планшет в сторону, а на меня обрушивается металлический скрежет, ощущение, точно распахиваются железные ворота, причем по всему периметру. Резко, без предупреждения. Жуткий звук, противный.

Невольно морщусь. Рефлекторно дергаюсь. Оглядываюсь, пытаясь определить точный источник грохотания. Но окна прикрыты, ничего разглядеть нельзя. Хм, впечатление, будто мы в бункере.

Боже. Надеюсь, нет. Оказаться тет-а-тет с убийцей, еще и под землей. Весьма сомнительная перспектива. Веселья здесь мало.

Может, тут просто высокий забор из очень качественного и толстого металла?

Мое тело натянуто струной. Трепещет. Мелко подрагивает. Ощущаю себя бабочкой, которую очень скоро пришпилят и уложат под стекло, определят на памятное место. Чертовски дерьмовое ощущение.

Одежда пропитана холодным потом. Насквозь. По моим вмиг напрягшимся вискам стекают ледяные струйки. Паника переполняет, колотит изнутри, растекается по застывшим жилам едкой кислотой. Шок захлестывает и увлекает на дно.

Дверь распахивается. Точнее — разламывается. Обычная деревянная дверь разлетается в щепки с диким грохотом, раскалывается на части.

А я даже зажмуриться не способна. Привычный инстинкт не срабатывает. Не кричу, не вздрагиваю. Слишком поражена увиденным. Примерзаю к стулу.

Боюсь. Господи. Как же сильно я теперь боюсь. Намного сильнее чем прежде, когда тетушка моего бывшего вдруг оказалась безумным убийцей. Видимо, только в эту минуту осознаю, что значит настоящий страх.

В Австрии была имитация. Репетиция. Тут оголяется самая неприглядная истина. По сердцу ножом полосует. Режет по живому, безжалостно кромсает на части, рвет на куски.

— Амир, — выдыхаю судорожно.

До сих пор не верю собственным глазам. Безумно переживаю. Ужас сковывает изнутри колючей проволокой, оплетает кишки, продирает насквозь, выворачивая наизнанку.

Как же мне страшно. Не хочу, чтобы он тут был. Не хочу. Нет, нет. Пожалуйста, не надо. Не нужно рисковать. Только не сейчас. Не нужно подвергать себя опасности.

Я виновата. Только я. Мне и страдать. Погибать. Пить чашу до дна.

Черные глаза прожигают до костей. Продирают. Как крючья в меня впиваются. Губы в усмешке кривятся. Рот хищно скалится.

Амир здесь. Амир пришел за мной.

Это не сон? Реальность? Чувства смешиваются. Эмоции сбиваются. Ураган сбил бы с ног, принудил рухнуть на колени, но я надежно прикреплена к стулу. Не вырваться, не выбраться. Адреналин зашкаливает, ослепляет, мешая толком осознать ситуацию.

Во мне бушует тревога. Чую опасность. Взмокшей кожей улавливаю.

Амир не должен быть здесь. Не должен платить за мою тупость.

Я согласна умереть. Закрыть счет. Выдать все до гроша. Но я совсем не согласна, чтобы он погибал. Не готова его никому отдавать. Даже смерти. Черт. Особенно — смерти. Я протестую.

— Человека делают его враги, — говорит Шайтан, точно ничего удивительного не происходит. — Только серьезные противники помогают становиться сильнее. Я получил достойных соперников. Небо милостиво ко мне.

— Больной урод, — бросает Амир, оборачиваясь к нему, сжимает кулаки и подступает вплотную. — Рад? Доволен? Мы вошли в твою ловушку. Ждал одного? Получил сразу двоих. Это ли не почесть. Отпускай девчонку. Она в наших делах никак не замешана. Пусть прочь отсюда двигает.

Я хочу возразить, но слова не идут. Забиваются в горле. Воздух стынет в груди, обжигает льдом.

Получил двоих?

В проходе возникает Призрак. Викинг. Проклятый Рустам Ахметов. У него столько имен и прозвищ, что начинаю путаться. Мужчина бросает в мою сторону короткий взгляд, практически сразу разрывает контакт, ступает следом за Амиром, застывает напротив Шайтана.

— Я польщен, — заявляет киллер, расплываясь в довольной улыбке. — Такие парни по мою душу. По мою голову. Сдохнуть в почете. Это же мечта любого из нас.