Хочу тебя вернуть

— То есть, если я женщина, я должна терпеть что бы там муженёк не сотворил? Потому что иначе это разгульная жизнь и второго шанса на счастье и уважение ты уже и не достойна, потому что у тебя кто-то уже был? — разозлилась я. — Знаете что, Амиран Аланович? Вот чтоб вы встретили женщину по-настоящему вашу, чтоб жизни без неё не представляли! А она чтоб развелась! И вот читайте ей тогда лекции о месте женщины в жизни и отправляйте терпеть мужа!

— Я никогда и не посмотрю в сторону такой женщины. — Заверяет старший Тахмиров. — Ты вот Киру вспомнила, когда про изнасилование говорила. И я тебе скажу, что для меня это отнюдь не новость. Женщина слабее, и всегда найдётся скот, что решит свою силу показать, или отыграться на женщине. Только одни ищут себе оправдания, почему они это приняли, а другие не позволяют себя осквернить и смешать с грязью! Почему ты не смирилась, а сопротивлялась? Почему один попал в больницу, а ещё двое и вовсе сдохли? Это ведь твоя рука нанесла те ранения. А те, у кого нет шанса на сопротивление, как не было его у Киры, уходят. И знаешь что? За таких мстят и их оплакивают! Объяснить почему? Потому что их уважают! Уважение! Вот то чувство, которое я испытывал к Кире, ещё даже не зная её. Сочувствие, что попала в такую ситуацию без своей вины, признательность и благодарность за спасение жизни сына и уважение! Поэтому и принял её в семью!

— Вы себя слышите? Вы сейчас стоите и говорите, что после пережитого кошмара, женщина ещё и умереть должна? — это рассуждения какого века! — Хотела бы я посмотреть, как вы будете себя вести, если ваша любимая женщина переживёт насилие!

— А он уже обещал, что свою женщину сам же и обидит. — Я сама забыла про слышимость в этом центре, и у нашего разговора были свидетели.

Услышав слова Сабира, я просто потеряла дар речи. Это что за обещания такие?

— Агиров, не переворачивай мои слова. Мой ответ на твоё пожелание не совершать ошибок в отношении со своей женщиной это не обещание. — Видимо я опять что-то не так понимаю.

Тайгир подошёл, взял меня за руку и молча увёл меня в палату.

— Мне кажется, что нам пора поговорить! — сказал он, закрывая дверь.

Глава 10.

Тайгир поступал с такой уверенностью в том, что он делает, что я сначала растерялась, а демонстрировать свою самостоятельность и независимость уже после, мне показалось глупым. Тем более, что сама собиралась с ним поговорить.

Но стоило только закрыться двери в палату, как я почти мгновенно оказалась на коленях у сидящего в углу дивана Тайгира. Насколько я знала, на этом диване спал Амиран в первые дни после того, как Тайгир пришёл в себя.

— Ты что себе позволяешь? — попыталась я встать. — Ты сказал, что надо поговорить. А сам, что хочешь, то и делаешь!

— Поверь, если бы я делал то, что хотел, мы бы сейчас тут не сидели. — Рассмеялся он.

— Что за безалаберное отношение к собственному здоровью!? — Возмутилась я. — Сколько раз тебе говорить, никаких физических нагрузок! Швы ведь даже ещё не сняли!

— Вот и не дергайся. — Нагло заявляет он. — Прояви заботу о своём пациенте.

— Да? У меня на текущий момент в этом центре уже более двух десятков операций. Мне на все требования "заботы" соглашаться? — прищурилась в ответ, с непонятным удовольствием наблюдая, как сужаются от злости глаза Тайгира.

— Ты уверена, что дразнить меня хорошая идея? — тихо спрашивает он, но от этого голоса мурашки бегут по коже от ощущения опасности. — Если ты хочешь разбудить мою ревность, то могу тебя заверить, что она и так не спит. Я готов каждому, кто только смотрит в твою сторону, оплатить пребывание в местном морге. Чтоб даже мысли не осмеливались допустить, что могут заслужить твоё внимание.

— Я врач…

— Ты, прежде всего, красивая женщина, яркая, притягивающая взгляд снова и снова. С искрами внутреннего огня, отражающегося в глазах. — Мурлычет этот наглый кот, заправляя мне за ухо выбившуюся из зажима прядь. — Каждому хочется этот огонь покорить. Мужики тебя глазами сожрать готовы. Самоубийцы.

— Ты сейчас о ком? Хайям местного разлива. — Остановила я его. — Тебя послушать, прям Мэрилин Монро и то, в лучшие годы. До магазина одну страшно отпустить, вдруг, кто привяжется.

— Именно так. Но я раньше всех успел, себе забрал. Остальные обломаются, а особо непонятливых сам поломаю так, что даже ты этот конструктор не соберёшь. — Он не угрожает, он озвучивает действительность.

— То есть ты уже всё решил, да? У меня нет права выбора? — спрашиваю его, разглядывая такие знакомые и одновременно изменившиеся черты.

— Есть, но я не хочу тебе его предоставлять. Не уверен, что мне понравится твоё решение. А решил я уже давно. В тот день когда вернулся после двухдневного отсутствия. — Усмехается он. — Откуда наш язык знаешь?

И то ли от неожиданности вопроса, то ли в ответ на его честность, с которой он признается в том, что не хочет, чтобы я могла выбирать сама, как мне дальше жить, я начинаю ему рассказывать.