Хочу вернуть жену

- Сашку пока переведем в другую школу, - оперевшись локтями на стол и подавшись ко мне, ответил Свердлов.

- Пока? Вообще-то так дела не делаются.

Я рассмеялась. Зло и надтреснуто. Снова мужчина, который считает, что может быть вершителем судеб, а я так, мимо проходила? Может, обжегшись на молоке, я и дула на воду. Но собиралась стоять на защите своих интересов до победного.

- Есь. У меня все просто. Я тебя люблю и хочу с тобой быть.

Эти слова тоже прозвучали так, словно были данностью. Свердлов вот так просто признался мне в любви, как будто мы о подобном говорили едва ли не каждый день. Не было никаких романтических жестов, никаких букетов, ресторанов и прочей шелухи. Только слово «люблю». И все.

Но я не могла ответить тем же. Для меня все было слишком поспешно, слишком чрезмерно. Я, черт побери, не была готова к подобному! Не так быстро, по крайней мере.

- Игорь… Я не знаю, что тебе на это сказать, - развела руками, чувствуя такой дискомфорт, какого не ощущала уже очень давно.

- Ничего и не нужно говорить. Ну, из того, к чему не готова, - подернул плечами Свердлов. - Если скажешь мне нет, я пойму.

В его словах отчетливо слышалась горечь. Но я действительно не могла вот так быстро решиться на то, что предлагал Игорь. Сорвать Сашку с места… уехать черт знает куда.

Между нами со Свердловым были лишь взаимная симпатия и ночь, поделенная на двоих. И это не являлось таким уж крепким основанием для того, чтобы переворачивать свою жизнь на сто восемьдесят градусов.

- Если тебе нужно уехать, то уезжай, - выдавила из себя, вцепляясь в край стола.

Чувствовала что-то чудовищное - растерянность, с которой не могла совладать. Ну почему мне так не везло с мужчинами? Почему? Я ведь готова была на все рядом с тем, кто действительно меня бы полюбил и кого полюбила бы я. Кто не стал бы скакать по чужим койкам и хотел того, чего желала и я. Крепкую семью, общее будущее…

- Хорошо, - кривовато усмехнувшись, ответил Свердлов.

Поднялся из-за стола, и мне стоило огромных усилий не сказать ему, что все глупости. Что готова ехать с ним, а все остальное мы как-нибудь переживем вместе.

- Я напишу тебе, когда доберусь.

- Куда ты?

Спросила, тоже поднимаясь следом. Хотелось протянуть руку и прикоснуться к Игорю, потому что казалось, будто он вот-вот растворится и исчезнет навсегда.

- А вот это тебе теперь знать необязательно.

Свердлов протянул ладонь и прикоснулся к моей щеке тыльной стороной. После чего вышел в прихожую и, наскоро одевшись, ушел.

Я запрокинула голову и расхохоталась, что привлекло внимание Сашки.

- Мамуль… все в порядке? - поинтересовалась она, выглянув из детской.

Я подошла к дочери и, потрепав ее по голове, решительно кивнула:

- Более чем. И давай уже ложиться спать. Был очень длинный день.

Кнопка посмотрела на меня с сомнением, после чего все же кивнула и ответила:

- Давай ложиться. Я почитаю тебе и кукле сказку.

***

Константинов с остервенением толкал перед собой коляску. Ее колеса утопали в противной снежной каше, было тяжело и непривычно. Когда Сашка была маленькой, с ней в основном гуляли Еся или его мама. А тут Татьяна Ивановна заявила, что уже очень устала и ей требуется перерыв хотя бы на пару часов. И вот Никита был отправлен в парк гулять с младшей дочерью.

Ее назвали Маруськой. И к ней Константинов не чувствовал ровным счетом ничего. Никакого тепла, отцовского желания взять на руки, прижать к себе. Вообще ноль. Зачем этот младенец был нужен Татьяне Ивановне, он не знал. Обуза, да и только.

То ли дело Сашка… Ник только сейчас задумался о том, что ребенок, рожденный от любимой женщины и от той, которая его буквально навязала - две разные вещи. Только было слишком поздно. Уже давно все было исправлять слишком поздно.

- Никит! Константинов! Ты?

Он узнал того, кто к нему обращался. Глеб собственной персоной. Счастливый обладатель настоящей семьи, а не того суррогата, в который превратилась жизнь Ника.

- Привет, - поздоровался с другом, с которым не виделся бог знает сколько времени. И который, конечно, не знал о его «прибавлении».

- А это..? - указал Глеб глазами на коляску.

На лице его при этом было такое удивление, что можно было картину писать «Не ждали».

- Дочь моя вторая. Машка.

- О! - только и сказал Глеб.

- Есеня вроде не беременна была… или..?

Недоумение, проступающее в чертах лица Глеба стало еще более явственным. А у Константинова внутри появились досада и злость. Его друг вернется к жене и детям. У них будут совместные планы, полные предвкушения и радости, поделенной на всех. А что останется ему? Кричащий младенец и уставшая мать?

- Есения не со мной, - процедил он. - У нее другой мужик.

После чего начал толкать коляску с еще большим остервенением. Лишь бы быть подальше от того, что приносило лишь дискомфорт.

Домой пришел выпотрошенный донельзя. Бесило все. Начиная от слишком долго ехавшего лифта, до двери в квартиру, за которую цеплялись колеса, отчего Маруся проснулась и начала истошно вопить.

- Ты с Есей же виделся? Не стал своих требований предъявлять? - вынув из коляски ребенка, задала вопросы Татьяна Ивановна.