ХОЧУ… выглядеть стильно! Как улучшить свой гардероб и изменить жизнь

Нравится нам это или нет, но часто о нас судят по одежде, и точно так же мы судим об окружающих. Если на женщине классическое платье-футляр и нитка жемчуга, ее относят к успешным. Если на ней потрепанный свитер, считается, что она не контролирует свою жизнь. А если на ней откровенный наряд, мы думаем, что она хочет привлечь внимание.

Хотя мы и боремся со стремлением к категоризации, в свойствах человеческой натуры раскладывать людей, места и события по коробочкам с этикетками. Если вы выглядите как преппи[10] (брюки с вышивкой, тонкие галстуки, расслабленные движения и т. п.), окружающие решат, что вы не просто относитесь к этой группе, но и обладаете всеми ее признаками: проводите лето на собственной яхте, являетесь потомственным членом Лиги Плюща, ваш дом набит антиквариатом, а ваша фамилия сопровождается римской цифрой.

Мы делаем эти выводы, потому что они не требуют почти никаких умственных усилий. Наше стремление обобщать является следствием стремления к упрощению. Оно выражается в том, что для объяснения чего-либо мы выбираем самый простой из возможных ответов. Посмотреть на человека, определить его стиль и поместить в самую очевидную категорию требует минимального усилия – следовательно, мы так и делаем.

Кейт столкнулась с болезненным случаем упрощения. После нашего путешествия в город ей стало понятно, что, только взглянув на нее, люди незамедлительно относили ее к определенной категории. Эти наблюдатели воспринимали наряд Кейт как костюм «девушки без комплексов», и самым простым выводом было, что она таковой и является.

Приподнимая завесу прошлого

Я спросила у Кейт, когда она стала одеваться в своем фирменном сексапильном стиле.

– Когда у меня появилось для этого тело, – ответила она, – в подростковом возрасте, наверное, лет с двенадцати.

Тогда я спросила у нее, почему она выбрала именно такой стиль. Кейт сказала, что она была «переразвита» и к двенадцати годам у нее было тело взрослой женщины. И в этом я увидела источник ее душевной травмы, обусловившей ее манеру одеваться.

У рано развившихся мальчиков наблюдается понимание своих социальных, сексуальных, эмоциональных и психологических преимуществ. Если у мальчиков уровень развития и проявления находятся в прямой зависимости, у девочек все не так прямолинейно. Раннее развитие им очень мешает: плохо сказывается на учебе, социальной приспособленности и на чувстве самоуважения. Как женщина, Кейт не могла быть великим футболистом, которым восхищаются мальчики и в которого влюбляются девочки. Она была «девочкой с большими сиськами», которую можно дергать за застежку бюстгальтера. Этот ранний опыт оставил Кейт с ее отношением «любви/ненависти» к собственному телу. Ей нравилась его власть над окружающими и внимание, которое они ему уделяли. Но она ненавидела его за то, что никто не обращал внимания на ее ум и чувство юмора.

Кейт оставалась девочкой, заключенной в тело взрослой женщины – как маленький ребенок, который пытается вести автомобиль. Она еще не научилась ездить, тормозить, трогаться с места, следить за знаками, выбирать дорогу и избегать встреч с плохими водителями. Кейт получила огромную порцию женской силы и не имела ни малейшего понятия о том, как ее использовать.

Как многим девочкам, переживающим период созревания, ей было трудно совместить обретение женского тела с разумом ребенка.

– Мне было так плохо во время созревания. Я помню, как я смотрелась в зеркало и думала: что со мной происходит?

Некоторые девочки перестают есть, чтобы замедлить созревание, и пытаются скрыть свое новое тело. Другие, подобно Кейт, хотят компенсировать дискомфорт, чрезмерно демонстрируя себя окружающим. И в том, и в другом случае речь идет о неэффективных попытках вернуть себе контроль.

Привыкнув к постоянному вниманию окружающих, Кейт, по ее словам, поняла, что она его не получает, если скрывает свое тело. И наконец, она решила, что демонстрация себя – лучший способ справиться с изменениями в теле, которые она не в силах остановить. Хотя это и было похоже на причину ее проблемы с откровенной манерой одеваться, мне казалось, что корни поведения Кейт находятся гораздо глубже.

Открытые, излишние, неполноценные или нездоровые проявления сексуальности – это зачастую результат сексуально-психологической травмы. Она могла быть любой: от обидного замечания насчет внешности, полученного в детстве, до насилия со стороны члена семьи. Сексуальные проявления, обусловленные травмой, могут изначально служить функциональным целям, например, защите тела от взглядов посторонних (прикрывание) или заполнению неудовлетворенных внутренних потребностей через внешнее действие (чрезмерная демонстрация). Когда травма прошла и у женщины остался только травматический опыт, механизмы приспособления, которые когда-то ей помогали, не только теряют смысл, но и задерживают развитие. Она пытается приспосабливаться к тому, что более не существует, и таким образом застревает в своем прошлом.