Ход белой королевы

— Дима! Я без тебя тоже не могу. С ума сойду наверно. — ее голос дрожал от волнения. — Думала, забуду тебя, а как снова увидела на обручении, поняла, что нет. Не смогу без тебя, хоть Вахтанг всю золотом осыплет с ног до головы.

— Может у нас судьба такая… — грустно сказал Дмитрий Николаевич.

Лицо Надежды побагровело.

— Плевала я на судьбу! Тебя я все равно никому не отдам. Зубами вырву! — она тяжело дышала, не сводя с Федорова своих горящих глаз. — А что касается программы. — Надежда обмахнулась шарфом. — Я подумаю, что можно сделать. Поговорю с Андреем. Может он что-нибудь знает.

Она ненадолго замолчала и потом вдруг спросила.

— А кто были эти девушки?

Дмитрий Николаевич пожал плечами.

— Так… живем по соседству.

Потом, видимо поняв причину ее вопроса, он улыбнулся.

— Надя, между нами, ничего нет! Как ты могла такое себе вообразить.

Надежда отвернулась.

— Ладно. Оставим этот разговор.

Дмитрий Николаевич сжал ее ладонь.

— Я тебя очень прошу. Хорошо подумай и все взвесь. Я хочу, чтобы в этой ситуации решение приняла ты сама. Сейчас твой ход в игре. Мое мнение ты уже знаешь. А теперь мне пора идти. Не надо чтобы нас с тобой видели вместе.

Он кивнул ей на прощание головой и, повернувшись, быстро пошел к выходу. Они были так взволнованы разговором, что не заметили за спинами гостей и участников открытия фестиваля, лица Лисовского, внимательно наблюдавшего за их встречей.

Поздно вечером, после окончания церемонии открытия фестиваля, Гонгадзе повез ее и двух своих новых деловых партнеров в расположенный недалеко от дворца, арендуемый им офис. Надежде снова пришлось постоянно улыбаться и непринужденно поддерживать светскую беседу, вначале в обществе какого-то толстого японского бизнесмена с маленькой тщедушной женой, а потом два часа слушать непрерывные жалобы пожилой английской леди, пока ее муж беседовал о чем-то с Гонгадзе с глазу на глаз.

Отношения с такими дамами у нее обычно не складывались. Ощущалась разница в возрасте и бешенная зависть этих титулованных, но некрасивых особ к ее внешности. Да и мужчины, вместо того чтобы обсуждать свои проблемы, постоянно пялили на нее глаза. Ей это было неприятно. Она как-то сказала об этом Гонгадзе, но он поднял ее на смех и заявил, что с его точки зрения так и должно быть. Почему если он богаче их, его подруга, а в будущем жена не должна быть красивее их жен и подруг. Надежда запомнила этот разговор и долго, потом его вспоминала. Получается, несмотря на все его страстные слова о любви к ней, она для него по-прежнему только красивая кукла. А когда постареет и потеряет былую красоту… Что тогда? Выбросит? Возьмет другую. Похоже, Вахтанг ничуть не изменился. Все у него должно быть лучшее — его фирма, его дом, его женщина…

Надежда уже довольно бойко говорила по английский и, слушая свою собеседницу, мысленно представила себя на ее месте через много лет. Ужаснувшись этому сравнению, она непроизвольно нахмурила брови и постаралась перевести беседу на более интересные для нее темы. Вспомнив недавно прочитанный любовный роман Мерил Хенкс, она невзначай спросила англичанку, ее мнение о нем. Та встрепенулась и к величайшей досаде девушки, заявила, что там главная героиня тоже страдала постоянными головными болями. К концу разговора у Надежды самой разболелась голова, и она с нескрываемой радостью встретила выходящего из кабинета Гонгадзе.

После переговоров они все вместе поехали в небольшой японский ресторан, расположенный на набережной, и выпили там несметное количество маленьких чашечек горячего саке, закусывая "сушу" и поджаренными устрицами в маринаде. Прислушиваясь к разговору за столом, Надежда поняла, что сегодня предстоят большие платежи за проданные англичанином акции какой-то сельскохозяйственной фирмы. К концу ужина она совсем захмелела и, обнявшись с англичанкой, громко пела под караоке "Подмосковные вечера". Та оказалась хорошей партнершей, и Надежда получила истинное удовольствие от дуэта с ней.

Уже поздно ночью, сев в машину, они с Гонгадзе долго прощались с англичанами, приглашая их посетить свою виллу и когда согласие было, наконец, получено и машина тронулась, Надежда, совсем разомлев в духоте, заснула, положив, свою голову ему на плечо. Гонгадзе обнял ее и всю дорогу гладил густые черные волосы девушки и что-то шептал ей на ухо, щекоча жесткими усами лицо и шею. Уже подъезжая к вилле, Надежда проснулась и, открыв окно, стала жадно вдыхать ворвавшийся в машину соленый морской воздух. Когда голова у нее немного прояснилась, и перестало больно ломить затылок, она откинулась на спинку сиденья и, закрыв глаза и, казалось, не замечая ничего вокруг, надолго задумалась.

Когда Надежда вышла из машины, ее вдруг повело в сторону, и она, не устояв на ногах, чуть не свалилась на клумбу с цветами. Гонгадзе схватил ее за талию и крикнул двум сопровождающим его охранникам, чтобы те помогли отвести Надежду в дом. На втором этаже она нежно обняла его за шею и, визжа, стала отбиваться от охранников, когда те и горничная попытались отнести ее к ней в комнату.