Ход белой королевы

- Когда это - потом? Вот мы чертежи в управление задерживаем, до сих пор расчеты перекрытия клуба не сданы, а вы там гоняете где-то на лыжах, а потом начнется гонка здесь. И видите, что у вас тут в прошлый раз получилось? Куда это годится! - Он сердито ткнул пальцем в один из углов чертежа, и бедная Маша стала еще более красной.

А молоденькая чертежница язвительно четким шепотом, который всегда бывает слышен как раз именно тому, кому его слышать и не нужно было бы, поделилась украдкой с соседом:

- Ведь еще не старый, а такой сухарь!

На что сосед, долговязый, очкастый и необычайно волосатый, отвечал, загребая всей пятерней свисшую на лоб прядь к затылку:

- Из зависти. Обидно, что сам не может.

Да, что делать! Как это ни грустно, Чудинов знал, что он уже прослыл в Зимогорске гонителем лыж, ненавистником спорта. Ах, чудаки, если бы они только знали!..

И вот наступил день из года в год неукоснительно проводимых массовых лыжных гонок по маршруту Зимогорск - Рудник - Аэропорт. На это состязание съезжались лыжники со всей округи. Трасса гонки пролегала сперва по узкой просеке через бор, примыкавший к городу, затем поднималась по крутогорью, петляла среди холмов и уходила в широкую, сильно пересеченную равнину, которая вела к полю аэропорта.

Все в городе с нетерпением ждали этого дня. Вероятно, единственный человек, который не проявлял никакого интереса к гонкам, был Чудинов. Безразличие его возмущало молодых сотрудников конструкторского бюро "Урал-проекта". Он не участвовал в спорах, тотчас возникавших, как только речь заходила о предстоящих гонках, а об этом только и говорили в эти дни в Зимогорске. Его, видно, очень мало трогало, что чемпионка Наташа Скуратова решительно отказалась выйти на старт... Впрочем, чего было ждать от такого преждевременно и непостижимо зачерствевшего сухаря?

Но если Чудинову не было никакого дела до предстоящих гонок, то был в городе человек, чья маленькая душа совершенно истерзалась ожиданием гонок, в которых по причинам, ему решительно непонятным, отказалась участвовать тетя Наташа. То был Сергунок. Он места себе не находил все эти дни. Ему казалось, что без тети Наташи гонки вообще не могут состояться. Их непременно отменят. Сергунок был как раз в том возрасте, когда авторитет учительницы - первой в жизни - непререкаем. Он испытывал священный восторг перед ее познаниями. Та, что задает уроки, знает все правила грамматики и арифметики, все буквы и цифры, может сложить мигом любое число и так же быстро вычесть одно из другого, та, что помнит наизусть столько стихов и песенок и к тому же лучше всех в городе ходит на лыжах, несомненно является самой важной фигурой в жизни! Сергунок считал Наташу самой красивой на свете, самой умной среди всех: выше ее, храбрее и главнее не было вокруг никого. Дальше уже шел разве только сам товарищ Ворошилов!

И вдруг такое...Сергунок уже достаточно горько пережил известие, что нашлись в Москве такие, что обошли тетю Наташу, и теперь, когда можно было, забыв про московские неприятности, снова восстановить доброе имя тети Наташи, показать всем, что она такое на лыжах, сама тетя Наташа вдруг не захотела...

В день гонок, нарушая зарок молчания, который дали друг другу ребята в интернате, Сергунок неуверенно подошел к своей учительнице:

- Тетя Наташа, а ты бы, однако, один разок только, последний, сегодня... А то у нашего "Маяка" знамя без тебя отнимут. Жалко же!

- А ты задачки к завтрашнему дню все решил? - спросила вдруг неумолимая Наташа.

Это был, конечно, запрещенный прием. Так кого угодно можно смутить. Сергунок надулся и мрачно покачал круглой стриженой головой. А тетя Наташа безжалостно продолжала:

- Нет? Ну, вот ты их и решай. А я буду решать сама то, что мне полагается, и уж ты мне ответа не подсказывай. Понятно-о?

Сергунок отошел нахмуренный и смущенный, но через мгновение снова вернулся:

- А поглядеть без тебя нам можно, как пойдут? Хоть немножко?

И Сергунок неуверенно заглянул в лицо учительнице: не примет ли она это за измену ей?

Но Наташа равнодушно повела плечом:

- Гляди себе на здоровье.

День был воскресный, но еще неделю назад в конструкторском бюро решили работать до конца месяца без выходных: подпирали сроки строительства. Однако, когда Чудинов пришел сегодня в бюро, там не оказалось ни души. Под центральной люстрой висела на специально пристроенной рейке все объясняющая афиша:

"Все на лыжи! Сегодня гонки Зимогорск-Рудник- Аэропорт".

Чудинов поскреб затылок, даже плюнул в сердцах. На минуту ему стало смешно. Кто, как не он, всю свою жизнь пылко, неутомимо и деятельно пропагандировал этот самый призыв: "Все на лыжи!" Ну вот, добился своего. Все на лыжах, а он тут один с незаконченными чертежами, которые нужно гнать к сроку.

За большим окном со сверкающим муаром морозной наледи на стекле гремели марши. Проплывали на уровне второго этажа за подоконником звезды на древках спортивных знамен. Команды шли на старт. Чудинов огляделся, убедился, что никого нет в бюро, подошел к окну и, стоя за портьерой, осторожно, но критически посмотрел сверху на лыжников.