Ход конем

Свинцовое небо от горизонта до горизонта пыталось сровнять тяжёлыми серыми облаками всё, что было под ним, готовя землю ко всемирному потопу. Вода, пролившаяся с небес, зальёт всё на свете. И в это огромное зеркало будет бесконечно смотреть небо и любоваться собою. Ни парящая птица, ни шелестящие деревья, ни своенравные горы не отразятся и не испортят воистину прекрасной картины. Не будет никого – лишь тишина да покой. А главное, не будет людей, постоянно разрушающих и без того хрупкую идиллию.

Прикопав вместе с Радованом Митричем на обочине самодельный фугас, сделанный из артиллерийского снаряда, Алексей жестом показал, что надо протягивать провод. Радован потянул его с катушки и побежал к кустам, расположенным в отдалении от дороги на небольшом взгорке. Бывший полковой разведчик, убедившись, что место закладки не бросается в глаза, тихо свистнул необычной для этих мест дикушей. Но кто это знал и понимал? Только дед Вук поинтересовался, но когда Алексей ему рассказал про озеро Байкал, своего друга Бодьму Николаева и доверчивую птичку, старик благосклонно принял этот сигнал.

Другой партизан, который возился на обочине ниже, показал в ответ поднятый вверх большой палец. Несмотря на то что бой не начался и противника не было поблизости, Алексей, пригибаясь к земле, побежал к кустам, где его уже поджидал Радован. В этот момент у Подкопина из нагрудного кармана гимнастёрки выпала пачка трофейных сигарет.

Взбежав на пригорок и расположившись рядом, Подкопин взглядом спросил Митрича: «Все ли готово?» Небритый, а от того кажущийся хмурым, Радован улыбнулся и подмигнул, показывая, что всё в порядке.

– Товарищ Алёша, всё готово к встрече дорогих гостей! Они от нашей встречи ахнут.

– Не скажи «Гоп», пока не перепрыгнул, – заворчал Алексей и полез за сигаретами, но карман оказался пуст. Повертев головой вокруг себя, старший сержант курева поблизости не нашёл. Он бросил взгляд на дорогу и сразу увидел сигареты. Жёлтая пачка слишком бросалась в глаза. Бывший разведчик решил вернуться, но Радован схватил его за шиворот:

– Куда?! Операцию провалишь!

– Вот черт! – по-русски ругнулся Алексей. – Сигареты потерял. Трофейные, – по-сербски ответил он.

– Мой табак не хуже немецкого. – Радован протянул Подкопину кисет с табаком. – Или ты немецкие из вредности куришь?

– Контрибуция всегда сладка, – ответил Алексей, скручивая самокрутку.

Ровно через две затяжки раздался условный сигнал. Показалась небольшая колонна серо-зеленых пятнистых машин. Алексей мысленно поблагодарил Радована.

В головной машине немецкий ефрейтор отчаянно воевал со сном. От монотонной работы двигателя, однообразного пейзажа за окном его тянуло в дрёму, и он постоянно клевал носом. Его голова то безвольно падала на грудь, то опять вскидывалась кверху, и он незряче таращил глаза на дорогу. В очередной раз что-то жёлто-золотистое мелькнуло на дороге, ефрейтор сфокусировал взгляд и увидел пачку своих любимых сигарет «Ланде». «Мы два часа как отъехали от нашего гарнизона, а до следующего час. Откуда пачка?» – лениво зашевелилась в сонном мозгу мысль. Посмотрев на сосредоточенного шофёра, ефрейтор, окончательно проснувшись, неожиданно истошно завопил:

– Поворачивай, осел пучеглазый, поворачивай! – и вцепился в баранку грузовика, пытаясь её повернуть.

Когда головной грузовик стал разворачиваться, стало понятно, что прекрасная позиция может обернуться провалом. Алексей махнул рукой Радовану, тот резво крутанул ручку динамо-машины и утопил кнопку большим пальцем. Взрыв подкинул машину вверх и опрокинул набок. Она удачно перекрыла собою всё дорожное полотно. Из неё повалил дым, а из окна водительской дверцы вырвалось пламя. Из смятой кабины на дорогу попытался выбраться горящий ефрейтор. Его страдания выстрелом из винтовки оборвал дед Вук.

Алексей, находясь на пригорке, пронзительно свистнул, и замыкающую машину бросилась атаковать засада. Партизаны, словно привидения, появлялись из леса и жалили, как дикие осы.

Из машин конвоя на дорогу посыпались немецкие автоматчики. Они грамотно заняли оборону возле своих машин, используя их как прикрытие. Подкопин, как заправский дирижёр, взмахнул рукой, и Митрич с удовольствием и азартом, оскалив прокуренные зубы, снова крутанул ручку. Вдоль обочины смертельным вихрем пронеслась череда взрывов. А дирижёр нападения, установив на пригорке трофейный пулемёт MG-42, прозванный в войсках «пилой Гитлера», стал распиливать оборону немцев. Сопротивление фашистов хотя и огрызалось автоматными очередями, но в целом было уже подавлено. Партизаны кинулись добивать врагов.