Ход конем

— Петр Михайлович?! Здравствуйте! Я — Галицкий!.. Федор Лукич Галицкий, помните?! — Человек запнулся, уставившись ясным взглядом в лицо профессора. — Вы у нас в горном институте читали спецкурс и гидрогеологию... А мы с Сидоровым учились в тридцать второй группе. Не помните?.. Вы давно у нас в Кедровске? Больше месяца? Ого!.. А я вот только сегодня приехал... Был в отпуске — в Ялте. Сразу за два года взял... Чудесный город! И море еще теплое: вода плюс пятнадцать. Многие купаются. Красота-а!

Петр Михайлович наморщил лоб, силясь воскресить в памяти годы, когда преподавал в горном институте... Нет, студента по фамилии Галицкий он вспомнить не мог. Сколько ни старался. Но не скажешь ведь об этом прямо. Неудобно.

— Да-да... тридцать вторая группа. Вместе с Сидоровым. Хорошо помню... — соврал он.

18

Озеро Карыг замерзло давно, но Савушкин, прежде чем начать бурение, долго колесил на вездеходе по перламутровому льду, проверяя его прочность. Все-таки станок ручного бурения вместе с балком и прицепом весят больше пяти тонн. Да прибавь сюда еще трактор «Беларусь». Вес солидный! Надо быть осторожным... Лед, правда, не гудел, не потрескивал и был устойчив, как броня. Просверлили буровым коловоротом дырку посредине: толщина льда один метр и пятьдесят шесть сантиметров.

— Выдюжит, — авторитетно заключил Миша Гречуха.

Саша понимал: все будет хорошо, лед и впрямь не проломится, но смутное беспокойство, как только приехали на это озеро, уже не покидало его.

Раскатисто треща, трактор выволок на лед балок — рубленный из пихты вагончик на полозьях, загруженный трубами и бочками прицеп с броской надписью на облезлом борту: «Эй, ухнем!» Гречуха и его новый помощник Иван Баглей — курносый, сероглазый крепыш — пробив ломами лунку, установили в ней кондуктор — короткую трубу на стальных держаках. К концу специального рычажного приспособления привинтили штангу, а к ней — бур. Опустили все это хозяйство в кондуктор.

— Обождем полчасика. Пусть кондуктор примерзнет хорошенько. Айда в балок, — прошамкал одеревеневшими на морозе губами Савушкин.

Сверлили скважину попеременно: то Гречуха, то Баглей. Беснующийся белый рой забивал буровикам дыхание, выжигал из глаз слезы.

Трсс... трсс... трсс... — скрипел бур.

Пройдя лед и двухметровую толщу воды, он врезался в породу, слагающую дно озера. А минут через двадцать Гречуха вытаскивал уже из самой главной трубы — колонковой — первый керн: черный, отливающий синевой, плотный ил.

— Готово... — просипел Баглей и стал крутить руками «мельницу», чтобы согреться.

Скважина курилась паром, словно дымоходная труба, зеленоватые брызги воды тут же превращались в прозрачные бусинки. Саша быстро собирал керн в ящик и, не давая породе смерзнуться, тащил все в балок. Там стояла миска с расплавленным парафином. Он резал ножом ил, как колбасу, на короткие — в три пальца толщиной — колечки, обвязывал нитками и осторожно опускал в парафин. К каждому образцу привязывал бирку — с номером скважины...

За пять дней пробурили шестнадцать скважин. А вон на семнадцатой — дело застопорилось. Прихватило бур... Гречуха, Баглей и Саша скопом дергали за рычаги, пыхтели, силясь вытащить из ствола колонковую, но та словно приросла ко дну.

И тогда Саша притащил буровой коловорот и стал расширять дырку во льду.

— Что ты задумал? — прищурился Гречуха.

— Буду откапывать.

Буровики принялись помогать ему.

Когда дырку расширили метров до двух в диаметре, Саша измерил палкой толщину воды. До твердого — шестьдесят сантиметров. В самый раз.

Сбегал в балок, надел вместо валенок болотные сапоги. Взял штыковую лопату.

— А может, лучше, язь его переязь, подъемный кран вызвать? — предложил неуверенно Гречуха.

— Сколько же он весит? Тонн восемь? А если лед не выдержит? Да и вообще, время дорого... — Саша подтянул до живота голенища сапог и осторожно стал опускать правую ногу в воду. Нащупал место потверже, уперся... Кажется, все в порядке. Можно опускать и левую... Стал, распрямился.

— Давай, братцы-аргонавты, лопату!

Минуты две буровики молча наблюдали, как Саша, орудуя лопатой, приловчившись, выкидывал на лед густую, как деготь, бурую жижу. Потом переоделись и, вооружившись лопатами, последовали его примеру.

«А ребята — ничего... Подходящие», — подумал весело Саша.

Вода пенилась, стреляла пузырьками... Скрежет лопат. Тяжкое, прерывистое дыхание. Остервенелое чмоканье сапог. Чик-чаг... чик-чаг... чик-чаг... Брезентовые рукавицы уже не грели — покрылись ледяной коркой. Руки зашлись от холода, ноги как на протезах — от напряжения их не согнуть.

— Еще чуток! Уже шатается... — прохрипел Саша. Поднял лопату, насилу передвинул левую ногу. И тотчас же почувствовал, как сапог предательски скользнул в сторону. Саша неловко взмахнул руками и, потеряв равновесие, бултыхнулся в воду. Она вмиг проникла сквозь одежду, ежом вкатилась под воротник, ледяным панцирем обожгла тело...

Баглей схватил младшего Кравчука за рукав полушубка, помог выбраться на лед.

Зубы у Саши выбивали чечетку.