Ход конем

— Разве Танюшка даст нам умереть с голоду? — И, посерьезнев, добавил: — А вообще, други-приятели, надо кончать с бесхозяйственностью... Получаем столько денег, а за душой иногда ни копейки. Так дальше не годится. Верно?

— Верно... Только об этом мы уже не раз говорили, а проку никакого, — погрустнел Завьялов.

— Так что же ты предлагаешь?

Шофер колебался, не зная, что сказать.

— Жениться всем надо... — ответил Семен и снова надолго замолчал.

Мужчина засмеялся.

— Наверное, ребята, Семен прав... — Он смахнул с рубашки тополиный пух. поправил воротничок. — Ну, ладно. Потопаю и я... До свидания!

— Всего доброго, Олег Викторович! — Шарыкин проводил его уважительным взглядом. — Это — Капустин, главный механик экспедиции и внештатный тренер по волейболу, — пояснил он Рябинину. — В радиотехнике — бог! Здорово разбирается в схемах... Если б не он, я бы, пожалуй, вчера не отремонтировал сам меткоотбиватель — повез бы в город. А он за полчаса сделал. Голова!

Пока Шарыкин и капитан играли в карты, Тополевский сходил в магазин и купил сушеной картошки. Завьялов поставил варить суп, а Тополевский вытащил из кармана штанов большой складной нож с выжженными на деревянной рукоятке буквами «С. Т.» и принялся резать хлеб...

Вскоре суп был готов. На столе появились тарелки, ложки и синие пластмассовые стаканчики. Семен пригласил всех ужинать.

Костя достал из своего чемодана бутылку портвейна и стал наполнять стаканчики. Рябинин хотел сходить в магазин и тоже взять какого-либо вина — неловко ведь как-то, все угощают, — но его не пустили.

— Сидите, Борис Николаевич... Вы наш гость, а гостям не положено что-либо приносить с собой. У нас это — закон! — произнес, став решительно у двери, Шарыкин, и капитан вынужден был согласиться.

Костя подошел к столу и поднял стаканчик.

— Ну... за знакомство, Борис Николаевич!

...Ушел капитан от геофизиков в полночь.

На улице было тепло и тихо. На столбах горели под железными шляпами уличные фонари, их окружали облачка комаров. В соседнем дворе заливалась собака.

Капитан медленно шел улицей... Итак, сегодня ему удалось познакомиться со всеми геофизиками. Симпатичная девушка эта Таня Березникова, очень даже симпатичная... Впрочем, к черту эмоции! У него сейчас не должно быть никаких симпатий и антипатий. Он — контрразведчик, и главное для него — трезвый, холодный ум... Через три дня геофизики начнут проводить на скважинах каротаж... Как он будет действовать? Что предпримет?

9

Утром Рябинин пришел к Боголюбову в контору.

— Мне бы хотелось. Иван Васильевич, побыть здесь одному. Чтоб никто сюда не заходил. Вы извините...

— Понимаю, Борис Николаевич.

Начальник экспедиции торопливо спрятал в карман пиджака лежащие на столе папиросы, взял блокнот и авторучку. Что же нового известно Рябинину, почему он молчит? Не хочет говорить или не может?

— Вот вам ключ, Борис Николаевич... Закрывайтесь, вам никто не будет мешать. А я перейду в первую комнату, где совещания проводятся...

Рябинин кивнул и, когда начальник экспедиции вышел, запер изнутри комнату на ключ. Затем вынул складную лупу и фотоснимки, которые были отпечатаны по найденной у Шнейдера микропленке. Достал из красной папки контрольную каротажную диаграмму по 607-й скважине. Рядом с ней положил диаграмму по этой же скважине, полученную 22 июня, и три копии с нее — одну «кальку» и две «синьки». Взяв лупу, капитан долго изучал их, водил увеличительным стеклом по ним, подносил к окну, нюхал зачем-то...

Так прошло часа полтора. Наконец капитан удовлетворенно хлопнул ладонью по колену, спрятал фотографии во внутренний карман пиджака, а диаграммы — в красную папку. Открыл ключом дверь и вошел в смежную комнату.

Боголюбов сидел за столом и писал месячный отчет по экспедиции.

— Извините, Иван Васильевич... У меня к вам есть несколько вопросов, — произнес Рябинин, подходя к столу.

— Пожалуйста, Борис Николаевич.

— Скажите, кому Шарыкин сдает каротажные диаграммы, когда возвращается с участка?

— Каждую каротажную диаграмму, полученную в поле, он сразу же отдает под расписку интерпретатору геофизического отряда Березниковой. Березникова переносит с подлинника на кальку каротажную кривую, затем закладывает кальку в светокопировальный станок и получает две «отсинькованные» копии, или, попросту, — «синьки». Все это сдается в спецчасть и хранится в сейфе.

— Геологическую колонку на подлинник каротажной диаграммы наносят в конторе? Точнее: «стратиграфическую» колонку?

— Да. Это тоже делает Березникова.

— В конторе у геофизиков отдельная комната?

— Угадали.

— Где она расположена?

— Внизу, на первом этаже... Третья дверь направо, если входить с улицы.

— Кто туда заходит? Кроме геофизиков, разумеется.

— Я... и Вадим Никулин... Больше никто.