Ход кротом

— Пустое… — однако же, флягу Черчилль прибрал и спрятал. — Итак, у нашего визави есть законченный образ культуры. Некий завершенный проект цивилизации, проработанный во всех своих частях, от проходческих щитов до женских интимных мелочей… Чем дальше, тем больше я сомневаюсь в его инопланетном происхождении.

Разведчик открыл рот, но Черчилль остановил его властным жестом:

— Если вы скажете, что вам ради этих… Стелек, будем называть их так… «Пришлось немного пострелять», мне придется немного выгнать вас в отставку. Ничего личного, Смит.

Смит невесело усмехнулся:

— А если не ради стелек?

Поднявшись, Черчилль грузно прошел к столу с картами России — в громадном кабинете хватало места для карт всего мира, ибо по всему миру раскинулась Британская Империя, и везде, в каждом уголке земного шара, у нее имелись те самые интересы, кои неизменны и вечны.

— И наш долг следовать им… — пробормотал Черчилль, затем в полный голос велел:

— Докладывайте!

Смит постучал карандашом по карте:

— Досточтимый сэр, большевики разительно переменили образ действий. Если в прошлую зиму отряды Красной Гвардии производили бессистемные набеги в поездах, и так же легко сдавали позиции, прыгая на сто миль туда-обратно, то зимой восемнадцатого-девятнадцатого Москва проводила в каждый момент времени лишь одну операцию. На всех прочих фронтах в это время большевики прекращали атаки, не размениваясь на булавочные уколы и не расходуя людей в бесплодных победах. Практика сосредоточенных ударов привела к тому, что на сегодня, первое апреля девятнадцатого, Совнарком контролирует северо-европейскую часть бывшей Империи, на востоке — до Урала.

Разведчик постоял, вспоминая, и обвел карандашом Финский залив:

— Юденич уже боится высунуться из Эстонии, прошлый раз его били с моря, обойдя по льду, с суши бронепоездами, с воздуха полным авиакорпусом в пятьдесят машин. Барон Маннергейм в Хельсинки засылает посольство за посольством, отчаянно пытаясь обменять независимость Финляндии на мир. Итого, на севере в руках белых только анклав Архангельск-Соломбала, но, думается мне, это до весны. Без наших поставок Архангельск упадет большевикам в руки, вопрос времени.

— Даже Солнце погаснет, — поморщился Черчилль. — Всего лишь вопрос времени.

— Архангельск несколько меньше, — бледно улыбнулся Смит и повел карандаш далее по карте:

— На востоке граница с Колчаком проходит по Уралу. Чехи блестяще подтвердили, что единожды предавший предаст и впредь. Сперва Легион предал красных, а теперь белых. Для усмирения белочехов Колчак снял войска с фронта, и оказался перед необходимостью уступить красным Волгу по всему течению, до Астрахани.

— Красные вышли в Каспийское море? Как там наш проект с «Вольным городом Баку»? Красные перехватят нашу нефть?

— Сэр, у меня имеются сведения, что красные ищут нефть на верхней Волге и Вятке, в Закавказье же пока что не лезут.

— Вернемся к этому когда — и если! — они там что-то найдут.

Разведчик еще раз переступил, тяжело налегая на трость, обошел карту. Постучал по бумаге ладонью:

— Мы полагали, что Москва начнет войну за подчинение хлебородных областей Украины и подготовили кое-что. Увы, красные ограничились лесистыми северными частями, учредив там карманную Украинскую ССР, со столицей сперва в Харькове, а затем и в Киеве. Сухопутная связь с восставшей Венгрией и, в перспективе, Германией, показалась Москве ценнее, чем крестьяне южнее Полтавы и Ровно. На правом берегу Днепра красные владеют одной лишь Одессой и небольшой областью севернее, прочее пока что вольница. Но, думается мне, что и это до весны. Все эти хлопцы всех атаманов неизбежно вернутся по домам, сеять. И тогда большевики голыми руками приберут весь правый берег, от Карпат и до самого Днепра.

— Но на Днепре, кажется, все еще обороняется барон… Э-э… Врангель?

— В Каневе и Кременчуге. О них я доложу далее.

— Хорошо, продолжайте. Левый берег?

— Приазовье отдано анархистам, но Махно хотя бы единомышленник Совнаркома, пусть и только на бумаге. Зато Крым вовсе перешел к злейшим врагам Кремля.

— А хлеб? Уголь? Военный флот на Черном Море?

— Военный флот, насколько мне известно, как раз на Одессу и планируется базировать. Хлеб красные просто купили у анархистов. Заплатили винтовками и патронами. Мои люди запустили похабную частушку, что-де: «Махно продался Ленину и пошел стелить постель ему». Но это как раз тот самый укол булавкой: Ленин-то заплатил за хлеб вполне осязаемыми винтовками с царских складов и миллионом патронов.

Смит посмотрел на карту, посопел, утер лоб широким белоснежным платком и решительно переставил стальную лягушку со столика на карту, на север Юзовского бассейна:

— Что же до угля, то речь о нем впереди.

* * *

Впереди показался остров, и пилот решительно направил гидроплан к темнеющей в обрыве расселине. Толчок, белые крылья брызг ударили в красные плоскости; короткий пробег… Слабо покачавшись на волнах, алый самолет вошел в укрытую со всех сторон круглую безлюдную бухту, в кальдеру потухшего давным-давно вулкана.