Ход кротом

— Вынужден вас поправить. На войне против марокканских туземцев Испания применяла танки, артиллерию и самолеты с авианосца. Правда, все в гомеопатических дозах, авиагруппа составляла то ли семь, то ли пять списанных «Сопвичей». Тем не менее, сейчас это единственная армия Европы, имеющая опыт десанта на необорудованный берег с авиационной и корабельной поддержкой.

— Простите, но Галлиполи…

Собеседник поморщился и махнул своей простенькой тростью, хищно блеснувшей в долгом, теплом июньском закате:

— Не напоминайте об этом позоре. Впрочем, вам простительно. Ваша роль всего лишь оплатить кровь и раны храбрых героев, более ни о чем хлопотать вам не нужно. Прочее сделают опытные люди. Меня лишь заботит, удалось ли нам внушить французам достаточно беспокойства и побудить их к действию немедленно. Лучше всего в следующем году.

— Пусть я мирный финансист, но и я знаю, что флотские весьма опасаются Алого Линкора. Красная разведка установила, что Алый Линкор не выдумка, и база его где-то в Медитеррании. К тому же, мы успешно перекупили его фотографии у большевиков, — месье ухмыльнулся. — Осел, груженый золотом, открывает вход в любую крепость, мой военный друг!

— И что же?

— Как что? Получается, что англичане нас не обманывали! Алый Линкор в самом деле существует. И вполне способен учинить показательную порку не только острову лысых кошек и старых дев. Весь хваленый Гранд Флит не сумел поймать рейдера, отчего же вы полагаете, что у «Большого белого» флота получится лучше?

Первый месье ухмыльнулся, наблюдая за стремительно пустеющей улицей. Авто разъехались, гуляки потянулись кто куда. Успокоенные привратники тщательно выметали каждый свою часть дорожки. Патрульные ажаны отдали друг друг честь и также пошли каждый на свой угол.

Месье ухмыльнулся еще шире:

— Вы отменно правы относительно золота. Не печальтесь об Алом Линкоре и его сумасбродном командире. В чем-чем, а в этом вопросе заграница нам поможет. Вы куда едете обедать?

— Сначала в «Риц», а на вечер в «Мулен Руж». Раз уж мы в Париже, глупо не посетить места, что у всех на слуху. А вы, полковник? Ночной Париж вас не привлекает?

— Я был здесь девять лет назад. Мой друг, не стоит ходить одному туда, где вы были вдвоем. Нет, нет, с этим покончено!

Месье резко повернулся и вскинул трость на манер кавалерийской сабли, к плечу. Посмотрел на садящееся в растворе домов солнце, протер заслезившиеся от ветра глаза. Тяжело навалился на снова упертую в камень трость, почти обвис на ней подтаявшим снеговиком, и проворчал:

— К тому же, неизвестно, что ждет нас назавтра. Пока есть возможность, я лучше попробую выспаться.

— В самом деле, — без улыбки отозвался месье с красным щитом на трости, — вдруг да приснится вещий сон…

О женщинах, естественно

Снился мне сад в подвенеченом уборе.
Конго по саду гуляла с Хиэй.
Таффики хором на косогоре
над вольной рекою пели: «Налей!»

Если серьезно, Конго читала мелким подлодкам — «свиристелкам» Есенина:

«… Как будто дождик моросит
С души, немного омертвелой…»

Читала в воспитательных целях: те попробовали ядро Майи править, личностную матрицу переписывать. Мелкие переминались, и всей позой выражали желание сбежать. Но тогда им дорога на воспитание уже в штрафбат к Виктору. Тот может… Никому точно не известно, что именно в этот раз, но все уверены, что да, Комиссар может. Я и сам его, честно говоря, уже заочно опасаюсь. Хотя и суперлинкор. Насмотрелся тут на комиссаров.

Что до Конго, так она дождя не любит, и потому стихи про него читает, мягко говоря, с выражением. Я даже поежился и поспешно перевел внимание на сестру блондинки, ту самую Хиэй.

Хиэй, буквально со слезами на глазах, декламировала Уайльда, «Балладу Редингской тюрьмы»:

«Ведь каждый, кто на свете жил,
Любимых убивал,
Один — жестокостью, другой —
Отравою похвал…»

И все четыре безбашенные оторвы-ударницы: Миоко, Ашигара, Нати, Хагура — всхлипывая, утирались рушниками. С вышитыми незалежными красными петухами.

Хьюга, все в том же безукоризненном наряде молодого гения, заливала горе венгерским, пятная тревожным алым цветом белый «докторский» халат.

Направился было я к безутешным красавицам с понятной целью… Слезы утереть, кто не понял… Да начал сон таять, блекнуть, пока не исчез вовсе.

Казалось бы, что за горе найти девушку матросу-то краснофлотцу? А нет, и некогда, и, самое жуткое, неинтересно. У мужиков очень простой механизм в основе: нет чувства победы, значит, желания тоже нет. Не встает посреди боя или там в засаде, или вообще в непонятной ситуации, когда ничего еще не решено, и неизвестно, в чью сторону повернет. Кто посреди схватки на бабу лез, тот копье в спину и получил, и потомства не оставил. Выжили только те, которые разделяли: делу время, «а девушки потом». Я-то до сих пор срабатывания установки жду. Не до грибов!