Ход пешкой

– Я обезопасил ее на время отсутствия, – коротко объяснил демон. – На ангела рассчитывать не приходится – сам знаешь.

– Да уж, – ухмыльнулся левхойт. – Риэль…

– Квардинг. Я могу рассчитывать на то, что девушка станет свободной? – бесцеремонно перебил грияна оракул.

– Конечно. Вы всегда можете на меня рассчитывать, – последовал равнодушный ответ. – Что-то еще?

– Да. Хватит хранителям насиловать рабынь, Рорк. И тебе тоже. Ангелы жалуются, что слишком часто их лечат.

И, не ожидая ответа, старец отошел.

– Разорвать бы его на куски, – сквозь зубы прошипел левхойт.

– Успокойся. Ничего особенного он не потребовал. – Его друг вновь перевел взгляд на девушек. – Хотя хранители со мной не согласятся.

– Ну… он же не запретил их брать, если сами придут? – медленно произнес левхойт. – Я еще не всех попробовал. А ты? Кого из них хочешь?

– Вампиршу, – задумчиво сказал Амон. – Они всегда сопротивляются до последнего.

– Хм… не пробовал пока. – Гриян хлопнул квардинга по плечу. – Ну что ж, все впереди, а сейчас пойду к нашим дамам.

Едва он отошел, сознание демона, словно вспышка, пронзила острая чужая боль. Кэсс.

«Что с тобой? Почему тебе больно?»

Голос Амона ворвался в ее мысли, неся успокоение.

«Вернусь – убью!»

Девушка вложила в эту мысль всю ярость, какую только испытывала. Час от часу не легче: стоило ей расположиться на арене, как голову словно стиснули раскаленными тисками, и чем сильнее накатывала острая мука, тем отчетливее она слышала разговор, происходивший наверху. И каждое новое слово отзывалось страданием и… непониманием. Но стоило нииде «услышать» про Вилору, как в душе вспыхнула ревность.

«За что?»

Недоумение в таком родном голосе заставило ее забыть и о головной боли, и о том, что в этом мире она существо бесправное. Ниида словно стала девой Ада, перенимая привычки квардинга.

«Значит, вампиршу хочешь? Убью!»

Но хозяин в ответ промолчал, что было еще более обидно. Вот ведь… демон!

«Как ты услышала?»

«НЕ ЗНАЮ!»

– Кассандра. Как ты себя чувствуешь? Ты бледная.

Мягкий голос Рорка раздался так близко, что негодующая ревнивица вздрогнула. Сильные пальцы нежно удержали ее подбородок и подняли голову вверх. Взгляд разноцветных глаз, теплый, безмятежный, будто лаская, пробежался по лицу и остановился на губах.

Ревнивый рык Амона улучшил Кэсс настроение. Ее губы дрогнули в улыбке, и лицо левхойта просветлело.

– Страшновато немного. И солнце припекает, – ответила девушка.

– Все будет хорошо. – Гриян нехотя отнял руку и пошел дальше, одаривая каждую претендентку то словом, то взглядом, то просто кивком. Вот расцвела обычно угрюмая Натэль, когда ее расцеловали в обе щеки, вот…

«Не смей ему такое позволять!»

«Знаешь что…» – Девушка закусила губу, стараясь успокоиться.

Сволочь бездушная! Он еще тогда разглядывал эту вампиршу… память споткнулась о воспоминание разговора про доверие, и ревность схлынула сама собой.

«Все равно убью».

Рабыня поежилась, когда хозяин шепнул: «Мне нравится то, что ты называешь нежностью… Попробуй».

От ответа ее избавил раскатистый голос глашатая, нарушивший торжественную тишину, висящую над Поприщем:

– Только способность безбоязненно отнимать и дарить жизнь тогда, когда это необходимо, есть признак наивысшей силы духа. Сегодня мы увидим, кто из вас действительно наделен властью над собой и своими чувствами.

– Сколько пафоса… – фыркнула Нат, стоявшая слева от Кэсс.

Ниида промолчала и мысленно сжалась, предчувствуя беду. Настоящую беду, а не какие-то мелкие неприятности. Предчувствие не подвело. Стальная решетка со скрипом поползла вверх, выпуская на арену полдюжины огромных человекообразных существ – звериные глаза на серых безгубых и безносых лицах, длинные руки с огромными узловатыми ладонями, широкие мощные плечи… Рядом с этими серыми морщинистыми гигантами даже Амон выглядел бы более чем скромно. Страшилища безо всякого интереса смотрели на сгрудившихся в центре Поприща девушек. Те же взирали на них с ужасом. Неужели придется биться? Но даже самому низкорослому ни одна из претенденток не допрыгнет и до груди!

Однако настоящий высасывающий душу трепет скользнул в сердце, когда на арену выволокли клетку с беспокойно мечущимися животными. Теми самыми, которых месяц назад приручили девушки. Звери жалобно визжали, хрипели и блеяли, чувствуя незнакомый запах странных существ. А те в свою очередь рычали и щерились, как разозленные хищники.

Над ареной пронесся судорожный вздох девяти испуганных рабынь.

– Каждая из вас связана с прирученным животным. Умрет оно – погибнет и хозяйка, – произнес все тот же торжественно-равнодушный голос. – Не допустите собственной смерти!

Едва смолкли слова глашатая, как одно из чудищ шагнуло к клетке и ловко вытащило за холку пятнистого щенка. Пушистый комочек трепетал в когтистой лапище.

– Симона! – разнеслось над Ареной.

Одна из девушек вздрогнула и сделала короткий шаг вперед. Страшилище ощерилось, показывая клыки, взмахнуло когтистой лапой и отшвырнуло под ноги претендентке кровоточащий комок мяса и шерсти.