Ход Роджера Мургатройда

Я напрягала и напрягала мозг, но единственные две истории о запертых комнатах, которые мне удалось припомнить, «Большой лук» Израеля Зангвилла и «Тайна Желтой комнаты» Гастона Леру, использовали один и тот же прием: убийца вламывался в запертую комнату, и тогда, И ТОЛЬКО ТОГДА, прежде чем подоспел кто-либо еще, он закалывал жертву, бывшую живой и здоровой до этой самой секунды.

Ну, это мне ничуть не помогло. Роджер действительно вломился на чердак, но рядом с ним был Дон. Каждый увидел то, что увидел другой, и если только – более чем неправдоподобно – они не состояли в сговоре (я не имею в виду в брачном), ни тот, ни другой не мог убить Джентри тут же.

Однако я твердо решила не допустить, чтобы загадочные обстоятельства преступления увели меня в сторону. Человек лежал мертвый в запертой комнате. В этом не было ни магии, ни вуду, ни еще какого-нибудь фокус-покуса. Дело было сделано, и, следовательно, его можно было раскрутить назад. А для этого в моем распоряжении имелся только один способ – самой заняться небольшой сыскной работой на месте преступления.

Так что раньше, если вы помните, когда я спросила разрешения у старшего инспектора подняться к себе в комнату и переодеться, на самом деле я сначала пробралась на чердак.

Услышав такое ее беззастенчивое признание, никто не удержался, чтобы не посмотреть на Трабшо, который явно разрывался между восхищением дедуктивными способностями своей соперницы и возмущением тем, как она, по собственным же словам, равнодушно пренебрегла одним из самых широко известных и незыблемых правил, на которые опираются все расследования таких преступлений.

– Мисс Маунт, – сказал он, недоуменно покачивая головой, – меня подобное ваше заявление сильно встревожило. Вы прекрасно знали, что до приезда местной полиции и проведения надлежащего осмотра специалистами никто, ни даже самый популярный автор, уж не знаю и не интересуюсь знать скольких там «Ищи убийцу!», не имеет права входить на чердак.

– Да, я это знаю, – ответила она невозмутимо, – и приношу свои извинения. Вопреки сопутствующей мне легенде как Вдовствующей Герцогине Криминала я крайне робкая душа, если речь идет о нарушении закона.

Однако я опасалась, что до прибытия полиции – а из-за бурана никто не знает, как долго мы будем ее дожидаться, – на чердаке вполне могли произвести приборку. Вспомните, я же была убеждена, что убийца находится среди нас. Так что помешало бы ему или ей воспользоваться каким-нибудь затишьем, проскользнуть наверх и уничтожить какую-то пока не замеченную улику.

– Как! Ну, будь я!.. – захлебнулся Трабшо. – Так вы признаете, что сделали именно это?

– Ничего я не признаю. Я не вынесла с чердака ни единого предмета. А в виду я имела только то, что легкость, с которой я – никак тут не замешанная, уверяю вас, – легкость, с которой я вошла туда и вышла, вполне могла быть использована самим убийцей.

– Безнадежно, – сказал старший инспектор беспомощно. – Но я хотя бы могу исходить из того, что вы ни к чему не прикасались?

– Да-а-а, – протянула писательница, а затем добавила скромно: – Во всяком случае, совсем немножко.

– Совсем немножко!

– Ах, да подержитесь за подтяжки, Трабшо! Когда вы узнаете, что я обнаружила, то согласитесь, оно того стоило.

Она повернулась лицом ко всему обществу.

– Про эту чердачную комнату говорилось только одно, что она была пустой. Пустая комната, вот что сказал полковник, вот что сказал Дон, что говорили все. Но ведь она отнюдь не была пустой, в ней кое-что было. Деревянный стол с двумя ящиками, колченогий стул с простым плетеным сиденьем того типа, который всегда заставляет меня вспоминать Ван Гога, – и старое драное кресло. А еще в ней были окно, и дверь, и прутья в окне, и ключ в замочной скважине двери. Так что, хотя она была очень убогой, а труп Джентри, можете мне поверить, придавал ей зловещность, для меня там имелись кое-какие кусочки мяса, чтобы их пожевать.

И я буквально ВПИЛАСЬ ЗУБАМИ в эту комнату! Я обследовала в ней решительно все, даже то, что, как я подозревала, не заслуживало обследования.

Сначала я обследовала пол более тщательно, чем мне удалось сегодня утром, и я вновь заметила, как мало на нем пыли – и это в комнате, куда предположительно никто месяцами не заглядывал. Помните, Трабшо, именно на эту маленькую несообразность я и пыталась обратить ваше внимание?

Затем я обследовала дверь, проверяя, нельзя ли было снять ее с петель, а после убийства снова повесить. Однако быстро убедилась, что это было бы до нелепости непрактично. Пусть дверь и свисала на этих петлях, спасибо объединенным усилиям полковника и Дона, ясно было, что ее никогда с них не снимали.

Затем я обследовала прутья в окне, проверяя, нельзя ли было их вытащить. Абсолютно невозможно. Оба они обросли ржавчиной, и очень сомневаюсь, что к ним вообще прикасались после того, как они были установлены.

Затем я обследовала стол. Ничегошеньки. Ничего в обоих ящиках. Никаких потайных перегородок. Самый обычный деревянный стол, поцарапанный, выщербленный, как тысячи других в тысячах других чуланов.