Ход Снежной королевы

Одна лишь Амалия не проронила ни слова.

– А вы что думаете по этому поводу, мадам Дюпон? – спросил у нее мой брат.

Но мадам Дюпон только улыбнулась, и ее глаза полыхнули золотом.

– Дамы и господа, – скучающим голосом проговорила она, – давайте будем реалистами. Чтобы скрываться где-то в течение длительного времени, надо не только иметь убежище. Надо откуда-то брать еду, где-то – простите, ради бога, – справлять свои естественные потребности… Конечно, Иссервиль – очень большой замок, но все же тут находится не меньше двух десятков человек. Как же так могло случиться, что никто, подчеркиваю, никто из нас до сих пор не видел этого пресловутого Кэмпбелла?

– Это доказывает только, что он хорошо спрятался, – ответил Гийом. Но даже по его голосу было заметно, что он начал колебаться.

– Вообще замок Иссервиль – очень странное место, – буркнул актер, ежась. – Очень странное. Вот вы все говорите об убийствах, а между тем куда опаснее то, чего нельзя объяснить и с чем невозможно совладать. Призраки, которые являются без спросу, надпись кровью… – Он не договорил и залпом опрокинул большой бокал вина.

– Да, просто ужасно, – подтвердила Эдмонда, забыв, как всего минуту назад обвиняла Массильона в убийстве.

И тут тишину прорезал голос Амалии. Он был такой вежливый, такой нарочито небрежный, что я даже замер на месте в предвкушении чего-то совершенно необычайного.

– Уверяю вас, месье Массильон, вы не правы, – промолвила она. – Призраки очень даже поддаются объяснению, и ничего сверхъестественного в них нет.

– Вы уверены? – скептически осведомилась Матильда, вскидывая брови.

– Да, в самом деле, – поддержал ее Гийом. – Как же вы объясните их появление, мадам? Потому что, хотя меня несколько раз и приняли за привидение, уверяю вас, я не пугал Франсуазу дикими надписями, не являлся в будуар к мадам Бретель и уж тем более не нападал на месье Лефера, здесь присутствующего.

– А я и не говорю, что тем самым привидением были вы, – отозвалась Амалия, подняв бокал и пригубив вино. – Однако все это звенья одной цепи. Надпись, которую видела Франсуаза и которая таинственным образом исчезла; четыре призрака, напугавшие мадам Эдмонду; те же призраки, которые, как я полагаю, довели Клер Донадье до сердечного приступа и были причиной ее смерти; наконец, то, что произошло вчера с учителем фехтования… О да, со стороны все кажется загадочным, но разгадка довольно проста, и ключом к ней служат толки о привидении, за которое приняли вас, месье Коломбье, и легенда о четырех замурованных тамплиерах. Просто некто положил в основу некоторых событий отдельные всем знакомые элементы с вполне определенной целью, и его усилия почти увенчались успехом.

Доктор Виньере заерзал на месте.

– Что, черт возьми, вы имеете в виду? – не выдержал он.

– Вы по-прежнему утверждаете, что никаких призраков не существует? – перебил его Лефер. – Полагаете, мы все явились жертвами некой галлюцинации?

– Почти, – все с той же умопомрачительной вежливостью отозвалась Амалия. – Вы, месье Лефер, как и мадам Бретель, и бедная Клер, и Франсуаза, просто видели то, что вам приказали видеть.

– Приказали? – пролепетала ошеломленная Эдмонда. – То есть как?

Амалия повела плечами.

– Поначалу я думала, что имею дело с каким-то веществом, вызывающим галлюцинации, но потом поняла, что все гораздо проще. Секрет в часах, – пояснила она. – Перед явлением призраков вы, месье Лефер, слышали бой часов. Мадам Эдмонда тоже призналась, что часы пробили девять, и сразу же после этого все и произошло. Точно так же дело обстояло и с Франсуазой, но ей было предписано действовать несколько иначе. Услышав условный сигнал, когда часы отбили семь, она принялась за уборку, а когда раздался второй сигнал – четверть восьмого, – увидела то, что ей было велено увидеть.

Франсуаза, стоявшая в дверях, уронила салфетку и тихо ахнула, закрыв рот рукой. Сидящие за столом в удивлении переглядывались.

– Вы хотите сказать, – очень медленно проговорил мой брат, – что Франсуаза солгала?

– Ничуть, – возразила Амалия. – О том, что ей привиделось, она сказала совершенную правду. Она была уверена, что на зеркале есть надпись. И, как ей и было приказано, она бросилась сообщить о своем открытии. Мы пришли в красную гостиную, но никакой надписи там не было, как не было ее и до того. Признаться, я не сразу обратила внимание на замечание дворецкого, который был удивлен тем, что горничная занялась уборкой в непривычное для нее время. Это был первый просчет, который допустил гипнотизер.

И тут – с большим опозданием – я начал понимать. И остальные тоже. Но в первое мгновение, услышав последнее слово, мы все просто оторопели.

– Гипнотизер! – прошептал Арман.

– Гипнотизер! – эхом вторила ему Эдмонда.