Ход царем. Тайная борьба за власть и влияние в современной России. От Ельцина до Путина

«Лужковская модель капитализма не предполагала свободы слова, свободы в идеологии, свободы политической конкуренции. Это была модель сословного, чиновничьего, жестко-бюрократического капитализма "для своих"… И другая модель, к которой стремились и деловая элита России, и президентская команда, – это модель демократического рынка, где нет диктата чиновника и государства. Вот перед таким выбором стояла страна, быть может, даже не осознавая этого». Процитировав книгу, я интересуюсь, что думает Юмашев о выборе Путина с точки зрения этой развилки:

– Ну и какую же страна выбрала модель в итоге? Очевидно же, что первую. Получается, что Ельцин жестоко ошибся? И вы тоже?

– Исходя из общения и опыта работы с Путиным, Борис Николаевич считал, что будущий президент будет продолжать его идеи: демократический рынок без диктата чиновников и государства. Мне кажется, Борис Николаевич не ошибался. Но Владимир Владимирович изменился. А изменился он потому, что увидел: народ не хочет никакой демократический рынок, который навязывали своей волей Ельцин, Гайдар, Чубайс, Немцов. Народ хочет, чтобы государство отвечало за все.

– Путин изменился к мюнхенской речи, но не потому, что народ не хочет демократию и рынок, а потому, что решил, что это мешает управлению, создает риски потери власти, как было у Горбачева в конце 1980-х, – возражаю я. – К тому же эти правила навязывались Западом, и следование им выглядело бы очередной уступкой. Народом можно управлять с помощью подконтрольных СМИ, и, как вы правильно говорите в интервью Жанне, только при их наличии Путин точно выигрывает выборы. Разве не так?

– Согласен по времени. Мюнхенская речь – это важнейший этап.

– У него с тех пор все поделились на наших и не наших. Вся эта демократия – это от не наших. Вы тоже считаете, что демократия – она не для нас?

– Я считаю, что, если не предпринимать титанические усилия по вытаскиванию народа из того места, где он находится, он будет жаждать повесить бизнесменов и успешных людей, будет голосовать в лучшем случае за Жириновского.

Человек, который помог создать образ Ельцина и создал Путина, дает понять, какой удел ждет нашу страну и как он относится к демократии и народу. Его друг Роман Абрамович почти за 20 лет до этого выразился еще откровеннее. Это было в VIP-зале аэропорта Париж-ле-Бурже, когда он объяснял Березовскому, что к обществу не имеет смысла обращаться, оно не защитит. «Общество, оно не воспримет это обращение, – разводит руками Абрамович. – Ты же знаешь, что если Березовского, Гусинского, Волошина и иже с ними разорвут на куски, то общество будет только радо. А если кто-то будет возмущаться, то обращайтесь к народу. А народ – это быдло. И ты в этом не виноват»[296].

Юмашеву, конечно, были близки ценности демократии. Тем не менее он не видит, за что ему раскаиваться, продолжает симпатизировать Путину и считать себя лояльным ему человеком. Он продолжает оставаться его советником на общественных началах и совсем не хочет терять дружеский контакт с самым влиятельным человеком страны. Как «животное политическое», он считал, что это просто небезопасно для страны – давать все полномочия народу. Именно поэтому сначала он помогал Ельцину защищать демократию от народа (или защищать себя, думая, что защищает демократию), а потом и Путину – защищать от народа свою «стабильность». Именно этим стали заниматься следующие Семьи.

За 30 лет в России так и не были сформированы настоящие политические партии, которые могли бы представлять интересы избирателей. Сдерживающих власть институтов в стране не возникло. За отсутствием настоящих выборов и конкуренции проводятся избирательные кампании, в которых все решает единственный избиратель, за волю которого конкурируют группы влияния так же, как в демократической системе партии конкурируют за электорат.

Больше и дольше всех удалось управлять в стране группе Юмашева. Его влияние отражалось во всех спектрах политики и экономики на протяжении почти 16 лет – до ухода Медведева с поста президента. Другая группа влияния – агрессивных силовиков Игоря Сечина – продержалась недолго, их сменили умеренные центристы-традиционалисты – Ковальчуки. Скорее всего, именно они будут определять политику и в будущие четыре года. Главная политическая борьба в стране, как и больше ста лет назад, по-прежнему происходит не в публичном поле, а во дворце. И кто ближе к дворцу – тот и влияет на того, кто сидит внутри.