Ход царем. Тайная борьба за власть и влияние в современной России. От Ельцина до Путина

«Правильная подача» состояла из смеси фактов и выдумок. Ходорковский публично заявлял, что помогает СПС и «Яблоку» и что убежденные сторонники частной собственности должны иметь 30 % мест в Государственной думе. Тем временем некоторые лояльные Ходорковскому депутаты уже хозяйничали в парламенте, и после выборов власть их могла только усилиться. В том, что ресурсов у Ходорковского было достаточно, никто не сомневался: полным ходом готовилось слияние ЮКОСа с «Сибнефтью» Романа Абрамовича. «К тому же они все время какие-то глупости говорили про парламентскую республику, которую у нас никто не поддерживал, – рассказывал кремлевский чиновник. – Мы поддерживали усиление роли партий и их влияния в том числе на формирование правительства, но не переход к парламентской республике».

Как рассказывал один из бывших топ-менеджеров администрации, по большому счету Волошин и его заместитель Сурков сами просили Ходорковского помогать разным партиям и депутатам.

По словам самого Ходорковского, ситуация была иной: ЮКОС помогал партиям по собственной инициативе, но АП была предупреждена об этом, а списки всех спонсируемых депутатов отсылались в Кремль. Белковского бывший глава ЮКОСа называет «писателем-фантастом» и уверяет, что никакой революции не планировал: депутаты в начале 2000-х, считает Ходорковский, в любом случае уже «ничего политического не решали».

А осенью Путину показали список кандидатов в депутаты с галочками напротив фамилий. «Ему сказали: "Вот люди ЮКОСа", – вспоминает Волошин. – Их там было чуть ли не 200 человек. Но на самом деле в списке были вообще все кандидаты, которых финансировал бизнес. И ЛУКОЙЛ, и "Альфа". У ЮКОСа было не больше, чем у других. Они не могли управлять парламентом и никогда им не управляли». Он пытался это донести до Путина. То же пытался сделать и Юмашев. Но ничего не помогало. Потому что к тому времени Сечин и его люди провели большую работу, которая и привела к аресту Ходорковского.

«Отправной точкой было решение части силовиков "вгрызться" в ЮКОС – то есть возбудить уголовные дела, а дальше по обстановке решить, как эту ситуацию можно использовать», – рассказывает сотрудник администрации. Помогал Сечину в этом Владимир Устинов. Пришедший на должность генпрокурора вслед за Скуратовым Устинов уже не воевал с Кремлем, а наоборот: при нем Генпрокуратура сыграла исключительную роль в перераспределении собственности. В недрах прокуратуры при Устинове рождались дела против Гусинского, затем против Березовского. Теперь настала очередь Ходорковского.

Силовики начали с ареста сотрудника службы безопасности ЮКОСа Алексея Пичугина по подозрению в подготовке убийств. Но больше Ходорковского напугало, когда Генпрокуратура повторно заинтересовалась делом «Апатита». Еще до встречи с олигархами президент поручил прокуратуре разобраться, правильно ли группа «Менатеп» расплатилась за пакет акций мурманского «Апатита». Проверка прошла, генпрокурор доложил, что все в полном порядке. Тем не менее 1 июля уголовное дело было снова заведено, а уже на следующий день арестовали Платона Лебедева – одного из топ-менеджеров и ближайшего соратника Ходорковского. 4 июля на допрос вызвали и самого Ходорковского. «Единственное, что могу сказать, – это что все очень всерьез и очень надолго»[169], – сказал Ходорковский своему адвокату, выйдя от следователя. Но он даже не представлял тогда, насколько всерьез. Да и никто не представлял, включая Путина.

По словам бывшего сотрудника администрации, на то, чтобы убедить Путина расправиться с Ходорковским, ушло около трех месяцев. «Шаг за шагом президента втягивали, вливали ему в уши всякую информацию». После ареста Лебедева Путин Волошину еще говорил: "Да ерунда, все рассосется". К началу сентября он уже был готов поверить, что Ходорковский и компания по ночам едят грудных детей.

Одним из главных триггеров для Путина уже в те времена была тема связей с США. Эту карту и разыграли силовики. Повод дал сам Ходорковский. Буквально через неделю после ареста Лебедева, 11 июля, предприниматель поехал в Штаты, где был единственным российским участником ежегодной неформальной встречи элиты мирового бизнеса в Сан-Вэлли. Вскоре понятным путем на стол президенту легла записка о том, что предприниматель встречался с вице-президентом Диком Чейни и что-то им пообещал в обмен на давление на Россию с просьбой прекратить его преследование. Якобы Ходорковский был готов передать пакет нефтяной компании после объединения с «Сибнефтью», создать в России парламентскую республику и устроить одностороннее ядерное разоружение. Написать в записке можно было что угодно: переговоры проходили за закрытыми дверьми.