Ход в Шаолинь

– А твои вахты как проходили? – Свете все больше и больше нравился Гуи, который прожил столько лет, воевал, но не потерял любознательности и оптимизма. – Много приходилось сражаться с морскими чудовищами?

– Вовсе нет, – ответила черепаха. – Драконы были на нашей стороне, динозавров мы загнали в подземные пещеры. До сих пор обратно выплыть боятся… Однажды Ктулху приперся, пытался свои чары наводить. Морякам страшные сны показывать. Ну, мы с ним по-свойски поговорили. Плыви, говорим, подобру-поздорову из нашего района. Пугай там своих эскимосов.

– Так вы бы с такими силами и до эскимосов доплыли. Может, и до самой Америки? – Женька представил себе, что было бы, если бы Вест-Индию открыли китайцы, а не европейцы.

– Да, мы бы и доплыли, – грустно сказал Гун. – Но в Запретном городе сменился владыка. Новый император считал, что Китаю вредит общение с внешним миром. Он решил изолировать Поднебесную, а флот – сжечь. Экспедиции больше не проводились, Чжен Хэ вновь стал сухопутным чиновником, начальником гарнизона Цзяннина. Но море манило великого флотоводца, он тосковал по дальним странам. Не выдержав жизни на берегу, политических интриг и городской суеты, Чжен Хэ зачах и вскоре умер.

– Жалко, – вздохнула Света. – И флот, и Чжен Хэ. А ты как же?

– А что я? Разукрасил я свой дембельский альбом бархатом и жемчугами, нацепил на панцирь аксельбанты – и на гражданку! Очень мне хотелось мир посмотреть. Сначала я отправился проторенным маршрутом, в сторону Африки. Проплыл мимо Мадагаскара, обогнул мыс Доброй Надежды, вышел в Атлантику. Там уже вовсю шуровали португальцы и испанцы. Я вдоль Африканского побережья доплыл до экватора, стал подниматься вверх. Смотрю, там какой-то проливчик, а в центре, на бакене, табличка прибита: «Гибралтар». Ну, я туда – шмыг. Плыву дальше. А там народу… корабли шныряют туда-сюда, туда-сюда. Не протолкнуться. Голова кругом идет. Я уже хотел назад возвращаться, вдруг вижу, сапог какой-то в море плавает, а на подошве – надпись: «Италия». Я решил подплыть поближе, рассмотреть. Подплываю, вижу, на берегу сидит юная девушка необыкновенной красоты. В таком, знаете, кружевном капоре, перчатках, держит цветок лилию а в глазах слезы. Я ее спрашиваю: «О, синьорина. Могу ли я вам чем-нибудь помочь, может быть, вас кто-нибудь обидел?» А она посмотрела на меня наивно и доверчиво, да как засмеется невпопад, громко-громко. «Какие у тебя глазюки смешные, узкие», – говорит. Я немного смутился, но виду не показал и ответил: «Позвольте представиться, меня зовут Гуи». Она привстала, сделала изящный реверанс и произнесла своим нежным голоском: «Очень приятно, меня зовут Тортилла». Мы влюбились друг в друга с первого взгляда, и я попросил ее руки. Девушка сразу же согласилась, но ее родители были против.

И тогда я предложил ей бежать со мной на родину, в Китай. Но она сказала: «О, милый Гун. Я так люблю тебя и готова сделать для тебя все, что угодно. Я даже согласна научиться бегать. Но покинуть эти места я не могу! Я должна сидеть здесь и ждать одного деревянного человечка. Он придет совсем скоро, всего через каких-нибудь триста лет. И я должна помочь найти ему одну драгоценную вещь. Пойми, это мой долг перед детьми всего мира. А долг – превыше всего!» Я был тогда молод и нетерпелив и ответил в сердцах: «Ах так, значит, тебе дороже какое-то полено? А я для тебя ничего не значу?! Прощай навек, мое сердце разбито!» Я прыгнул в море и что есть мочи погреб в сторону Атлантики. А она стояла на берегу, смотрела мне вслед. Ее ресницы трепетали, словно бабочки, а из глаз ее текли большие черепашьи слезы.

Всех очень растрогала эта история, особенно Свету. Так, за разговорами, иногда грустными, иногда серьезными, за веселыми историями, с шутками и прибаутками, они доплыли до Путошаня.

Глава 5 Мечты сбываются

Чтобы инсценировать высадку на берег после кораблекрушения, Туи притаранил шлюпку, стащив ее с английского корабля. Они сломали мачту и хорошенько поработали шершавым булыжником в том месте, где был нарисован номер лодки и судно приписки. На дно они положили бочонок с остатками воды, мешок с подмоченными сухарями, оружие и всякое тряпье. Сами ребята переоделись в батистовые рубашки с кружевами и скелетоны – комбинезоны, состоящие из жакета с короткими рукавами, к которому были пристегнуты на пуговицах брюки с высокой талией. Большую часть дороги они специально ехали в них, чтобы одежда приобрела правдоподобную степень рваности и грязности. А лица и руки людей, проскакавших верхом тысячу верст, и так соответствовали выбранной легенде. Света была одета в викторианское платье с высоким воротом в матросском стиле – белое в тонкую голубую полоску, с синим галстуком и отделанное тесьмой. Все это великолепие, правда, приобрело в дороге сероватый оттенок, золоченые пуговки с якорями местами оборвались, а тесемки болтались.

– Дети капитана Гранта после гибели «Дункана», – сказал Женька, оглядывая друзей. – Ждем новозеландских людоедов.