Ходатайства, заявления и жалобы

Любопытно знать, что думают судебные юристы по такому вопросу. В законе имеется регулирующее правило. Но решающий дело судья со всей отчетливостью ощущает недостаток альтернативного правила. Вправе ли судья здесь и сейчас, в рамках и для целей данного процесса сформулировать и сделать опорой акта правосудия (или иного судебного акта) альтернативное правоположение? На наш взгляд, в принципе не исключен положительный ответ. И если проанализировать накопленные массивы судебных актов, покопаться в судебных архивах, проинтервьюировать судей, сохранивших (вопреки или благодаря судейскому опыту?) чувство права как феномена, способного к развитию, обновлению и усилению вариантности, разнообразия, то подтверждения найдутся.

Судебный прецедент не экспромт. Прецедент может быть итогом творческого озарения не обязательно самого судьи, но также и прокурора, адвоката, другого лица. Но пока судья не включил не содержащееся в законе правоположение в акт правосудия (иной судебный акт), судебного прецедента еще нет. И значит, независимо от того, кому принадлежит авторство и эскиз идеи, правоположение приобретает статус судебного прецедента только в том случае, когда судья примет на себя ответственность за конструирование с его помощью юридического базиса, без которого было бы невозможно позитивное правовое судебное решение.

Создание прецедента – момент подвижнического труда судьи, преодоления им стереотипов, владения правовым наследием и опытом предыдущих поколений, профессионального видения и умения оправдано, а еще лучше оптимально применять действующее право и законодательство, погружаться в сферы сравнительно новых для судебной жизни споров и отношений (или переосмыслить устаревающие представления в контексте общественно научного развития), попытка приблизить и освоить элементы будущего правосудия.

Перед судьей – триада взаимосвязанных задач – разобраться с делом, найти выход (решение по существу), дать обоснование (показать базис, позитивную ценность, закономерность, справедливость).

Судебное решение, особенно, по запутанному сложному делу, рождается у судьи как результат тщательной высококритичной и самокритичной отработки вариантов проектов. Пожалуй, общепризнано, что самое сложное в процессе принятия объективированного решения – это составить (включая отработку и выбор из вариантов проектов) мотивировочную часть и отработать документ в окончательном виде (по правилам ст. 198 ГПК, 170 АПК). По данным наших опросов районных судей (еще 20‑летней давности, подтвердившимся совсем недавно) – на написание мотивировочной части идет от половины до двух третей судейского времени, которое затрачивается на работу над решением (от момента, когда судьи вошли в совещательную комнату для написания решения, и до момента выхода в зал судебных заседаний для объявления акта правосудия).

Процессуальными правилами предусмотрена обязанность суда мотивировать любое решение общего или арбитражного суда. Ни АПК, ни ГПК не предусматривают иного. Имеется лишь одно исключение: «В случае признания иска ответчиком в мотивировочной части может быть указано только на признание иска и принятие его судом» (абз. 2 ч. 4 ст. 198 ГПК, предпоследн. абз. ч. 4 ст. 170 АПК). Еще раньше, чем приведенная норма обоих процессуальных кодексов, появилось следующее положение п. 1 ст. 23 Семейного кодекса РФ: «При наличии взаимного согласия на расторжение брака супругов, имеющих общих несовершеннолетних детей, а также супругов, указанных в п. 1 ст. 21 настоящего Кодекса, суд расторгает брак без выяснения мотивов развода». Из приведенной нормы следует, что от суда не требуется в случае согласия супруга‑ответчика приводить в решении мотивы расторжения брака. Выяснение мотивов развода не входит в обязанности суда. Формально рассуждая, в аспектах диспозитивности как гражданско‑правового и процессуального начала, приведенную норму п. 1 ст. 23 СК можно истолковать и как отсутствие у суда правомочия исследовать мотивы обоюдного желания супругов расстаться и как право сторон (стороны) воздержаться от ответа на вопрос суда о причине расторжения брака. Хотя предстоящий распад семьи, тем более развод, который задевает (обычно негативным образом) судьбы детей, не может не вызывать у судьи социальных эмоций, вопросов о возможности сохранить семью, предотвратить разрыв, если это, например, импульсивное непродуманное намерение. Защита интересов несовершеннолетних приоритетна для суда и в том случае, когда дело юридически (процессуально) ребенка не касается. Жизнь убеждает, что судебные последствия ощущают на себе помимо самих субъектов процессов, гражданских и уголовных, – и иногда острее – также их близкие, прежде всего – дети.