Ходи осматриваясь

— Зачем? Черт побери, зачем ему? Ты рассуждаешь как мент. — Я спохватился, осекся и виновато выдавил: — Прости, пожалуйста.

— Что уж там, — усмехнулся он. — Я и есть мент. И менты не всегда говорят глупости. Ох как часто они оказываются правы: опыт, знаешь ли, подсказывает.

— И что же в данном случае подсказывает опыт? — не удержался я от иронии.

— Хорошо, загибай пальцы. Во-первых, как я уже говорил, никакого убийства могло и не быть. Зачем ему выдумывать? Опять соглашусь с тобой: черт его знает. Тот самый — пресловутый мотив; знать бы его — никаких проблем не осталось бы. Во-вторых, если и было убийство, то не причастен ли к нему он сам? Да погоди ты! — сердитым махом кисти он усмирил мой возмущенный порыв. — Мало ли как бывает — ревность, ссора, скандал… Я говорю: допустим. Отвлекись на минуту от дружеских пристрастий, это опыт подсказывает — отстраниться, чтобы увидеть. Итак, предположим, убийство дело его рук. Тогда смотри, как все здорово укладывается: и паника, и избавление от трупа, и ты как свидетель — на всякий случай. И исчезновение, наконец — от страха перед ожидаемым разоблачением и стальные нервы могут не выдержать, вот и ударился человек, сломя голову, в бега. Ладно, пойдем дальше. Загибаешь? В-третьих, предположим, что все было так, как рисуется с его слов: женщина от кого-то скрывается, ее находят и убивают. Тут возможны варианты. Он с ней как-то повязан делом, и его убирают как сообщника — раз. Он никак с ней не связан, но кто-то подозревает, что это не так, и избавляется от потенциально опасного свидетеля — два. В-четвертых, убийство — само по себе, исчезновение — само по себе. Чистейшей воды совпадение. Согласен, верится с трудом. Но всякое бывает. И если есть малейшая вероятность, сбрасывать такой расклад нельзя. В-пятых…

Нескончаемое перечисление угнетающе действовало на психику. Я больше не мог выдержать и почти взмолился:

— Хватит-хватит! Довольно!

— Ладно, — сказал он примирительно. — Не куксись. Все это я к тому, чтобы показать, в какую муть ты влезаешь. Работа — не для одного человека. Группе оперов здесь разгребать и разгребать. И еще неизвестно, что выйдет. Мой тебе дружеский совет: предоставь милиции делать свое дело. И не суйся.

— Уже сунулся. — Я помотал головой. — И пойду до конца. В милиции сейчас — и ты это ясно показал — мне нечего предъявить. Кроме того, что Борис пропал, я ничего не могу утверждать.

— И это тоже надо еще доказать.

— Вот пусть и доказывают. Хотя сильно сомневаюсь в расторопности нашей милиции.

— Но ведь ты мешаешь дознанию. Сокрыв известные тебе факты, исходно препятствуешь раскрытию убийства.

— Какого убийства? — ухмыльнулся я. — Оставьте ваши домыслы, молодой человек, и покажите труп. Нет у меня фактов. Абсолютно никаких. Одни только придумки. Убитая-то преспокойненько гуляет себе по Казани. А если всерьез, скажу: убийство меня совершенно не интересует. Я хочу найти Бориса. Или что-нибудь, что прольет свет на его исчезновение. Милиция пускай делает свое дело. А я просто пошебаршусь вокруг. Раздобуду что-нибудь интересное для органов — там поглядим.

— Знаешь, как называется твое шебаршение? Есть такое хреновое слово — «провокация». Тут можно и напороться, и крепко схлопотать по сопатке. Со всех сторон, причем.

— Где наше не пропадало, — сказал я. — Одно признаю: ты в это встревать не должен. Тебе вообще лучше было бы ничего не знать. Прости. Пожалуйста, прости меня.

— Не дури, — буркнул он. Откинулся на спинку стула, подумал немного и с усмешкой сказал: — Забыл, каким упрямым ты можешь быть, когда на тебя находит. Ладно, подсоблю тебе. Открыто — ты прав — выступать мне нельзя. Но на досуг мой, так и быть, можешь рассчитывать.

Я испытал безмерное облегчение. Как будто вдруг раскрылся купол парашюта и меня блаженно закачало на стропах. Я попытался как-то это выразить, но он отмахнулся от моего бессвязного проявления радости, шутливо заметив:

— Не пускать же тебя в дурацкую авантюру без страховки.

Потом извлек из кармана ветровки потрепанный блокнот, занес в него те скудные сведения, которыми я располагал, и обещал мне для начала уже к вечеру представить кое-какую информацию об абоненте засекреченного телефона.

Мы расплатились и вышли на улицу. Сквозь густые отечные облака пробился размазанный луч — ну прямо под стать моему настроению.

— Перво-наперво, однако же, — раздумчиво сказал Бекешев на прощание, — надо бы выяснить, действительно ли разгуливает по Казани убиенная царица Тамара. Есть у меня там кореш в родственном агентстве. Свяжусь сегодня, попрошу позондировать. А ты, братец кролик, дуй в нелюбимую милицию — и крепись: там тоже не лыком шиты, поверь мне, бывшему менту.