Ходячие мертвецы: падение Губернатора

Он подготавливает себя к тому что предстоит увидеть, наклоняется, открывает замок, хватается за защёлку и дёргает дверь на застывших роликах. Дверь скрипит. В открытую дверь он видит, что раньше в этом тёмном бетонном помещении хранились замасленные шасси и запасные части, сейчас же это место деградации и страданий. Во мраке стоит Губернатор, запыхавшийся от тяжёлой работы.

— Вот это развлекуха, — бормочет он. Его лицо покрыто потом, под подмышками темные влажные пятна, крови на руках больше, чем было в прошлый раз, два дня назад. Он всю ночь трудился над женщиной. Это был третий раунд пыток на этой неделе, и по его взгляду видно, что сейчас усталость взяла верх над мужчиной.

На короткий момент, Брюс бросает взгляд на потрепанную фигуру позади Губернатора. Её туловище на верёвках свисает в дюйме от пола, дреды висят, а с опухшего лица капает. Узкие плечи ритмично поднимаются, хватая лёгкими воздух, её обнажённая фигура похожа на сломанную куклу. На первый взгляд, она едва жива, но при более близком рассмотрении в её красных глазах можно заметить огонь, ядерный реактор гнева, тонкий луч надежды на месть, поддерживающий её в сознании.

— Прикрой, — говорит Губернатор, стягивая полотенце с плеч Брюса.

Брюс исполняет, закрывая катящуюся дверь с металлическим лязгом.

Губернатор вытирает лицо.

— Она ничего не говорит. Я уже потерял счёт тому, сколько раз был с ней... три, четыре... — он бросает полотенце. — Что с парнишкой? Он уже сломался?

Брюс мотает головой.

— Гейб говорит, что он всё слышит сквозь стену и рыдает как ребёнок изо дня в день, не прекращая, когда ты начинаешь трахать её.

Губернатор фыркает, потягивает переутомлённые мышцы шеи, и щёлкает окровавленными суставами.

— Но не колется?

Брюс пожимает плечами.

— По словам Гейба, он только кричит и рыдает, и на этом всё. Ничего не говорит.

— Это расстраивает все планы. — Губернатор делает глубокий вдох, размышляет, прокручивая всё в голове. — Эти люди крепче, чем я думал, слишком крепкие орешки, чтобы расколоть их.

Брюс взвешивает сказанное.

— Могу я кое-что предложить?

— Что именно?

Брюс снова пожимает плечами.

— Разделение, надо расколоть их поодиночке.

Губернатор смотрит на него.

— И?

— Думаю, мы будем держать их взаперти, изолированно, ну ты знаешь, как в тюрьме-одиночке. Это можно легко устроить.

— Но тут не тюрьма, мне надо следить за городом... — Губернатор щурится и вскидывает голову с внезапным озарением. — Минутку.

— Что, босс? — спрашивает Брюс, глядя на него.

— Погоди... дай мне секунду.

— Что?

Губернатор пристально смотрит на крупного чернокожего.

— Гейб говорил, что их одежда напоминает амуницию тюремщиков, не так ли?

Брюс молча кивает, оглядывая коридор, о чём-то размышляя.

Губернатор идёт к лестнице, бормоча про себя.

— Сейчас, когда я об этом думаю, я вспомнил, что этот чувак по имени Рик был одет в тюремный комбинезон.

Брюс спешит за ним.

— Куда ты, босс?

Губернатор уже поднимается по ступеням и кидает через плечо:

— Помой эту сучку... а затем приведи Гейба... и ждите меня в больнице. Думаю, я нашёл лучший способ разобраться с этим!

* * *

Лилли с бешено колотящимся сердцем останавливается возле стены, взошедшее солнце жарит ранними утренними лучами её шею. Где-то на расстоянии пятидесяти ярдов вдоль самодельного мостика прогуливается один из людей Мартинеса, его фигура виднеется силуэтом на фоне рассветного неба.

Лилли выжидает, пока охрана минует вентиляционную шахту, а затем идёт вперёд.

Она быстро карабкается вверх по стене и тяжело приземляется на бульварный гравий с другой стороны. При ударе её ботинок о камни, раздаётся громкий хруст и, с ускорившимся внезапно пульсом, она на мгновение резко приседает, чтобы выждать, не заметила ли её охрана.

Выждав мгновение мёртвой тишины, она вприсядку переходит гравийную дорожку и исчезает позади выжженного здания. Она проверяет пистолет и щёлкает затвором. Она держит его сбоку и движется дальше, медленно продвигаясь по просёлочной дороге, заставленной обломками и разбитыми автомобилями, безголовыми ходячими. Воняет просто невыносимо.

Холодной ветер сетью разносит запах вокруг, когда она добирается до почтового отделения, по земле волочатся старые рваные плакаты, на которых счастливые почтальоны вручают красочные пакеты детям и улыбчивые пенсионеры коллекционируют марки. Она слышит шаркающие звуки позади, но не оборачивается.

Она продолжает идти на юг.

Разрушенные останки «Товары и лекарства ГолдСтар» находятся на конце дороги. Это крошечная коробка из красного кирпича с заколоченными фронтальными окнами, изрешеченными пулями. Старый знак— большая ступка и пестик — висит на потертых кабелях и колеблется на ветру. Она быстро подходит к входу. Дверь заклинило, и ей приходится ее выбивать плечом.

Она врывается в тёмное помещение магазина, пол которого усыпан осколками разбитого стекла с двери магазина. Её сердце бешено колотится в груди, пока она осматривает эту зону бедствия, некогда торговавшую лекарствами от кашля, кремами для зубных протезов, и ватными палочками для жён фермеров и местных жителей.