Ходячий замок

Миссис Пентстеммон наградила его таким взглядом, что Софи сразу поняла – в роли учительницы она не менее свирепа, чем мисс Ангориан.

– Хоуэлл, я беседую с вашей матушкой, – напомнила она. – Осмелюсь предположить, что она гордится вами не меньше, чем я. Мы – две пожилые дамы, приложившие руку к вашему воспитанию. Если можно так выразиться, вы – наше совместное творение.

– То есть вы полагаете, что самостоятельно я ничего не добился? – уточнил Хоул. – Вы отказываете мне в малейшем достижении?

– Достижений у вас предостаточно, и не все мне по душе, – отвечала миссис Пентстеммон. – Но вы же не захотите сидеть здесь с нами и слушать, как вас обсуждают. Вы наверняка предпочтете спуститься на террасу, взяв с собою и вашего пажа, а Ханч принесет вам прохладительных напитков. Ступайте.

Если бы Софи не колотило от страха, она бы расхохоталась – такое у Хоула стало лицо. Подобного поворота событий он явно не ожидал. Тем не менее Хоул поднялся, едва заметно пожав плечами и скорчив Софи предостерегающую гримасу, и удалился, прихватив Майкла. Миссис Пентстеммон лишь слегка повернула им вслед окостенелую шею. Затем она кивнула пажу, и он тоже выскочил прочь. Затем миссис Пентстеммон повернулась обратно к Софи, и Софи заколотило еще пуще.

– Черные волосы ему больше к лицу, – объявила миссис Пентстеммон. – Мальчика тянет на пути зла.

– Кого? Майкла? – удивилась Софи.

– Да нет же, не прислужника, – поморщилась миссис Пентстеммон. – Не думаю, что у него достаточно сообразительности, чтобы привлечь мое внимание. Я говорю о Хоуэлле, миссис Пендрагон.

– А, – только и произнесла Софи, недоумевая, почему миссис Пентстеммон сказала «тянет». С ее точки зрения, Хоул уже давным-давно знал пути зла как свои пять пальцев.

– А его наружность! – продолжала миссис Пентстеммон. – Его наряды!

– Он всегда очень внимателен к собственной внешности, – заметила Софи, поражаясь, как это ей удалось сообщить об этом без всякого раздражения.

– И всегда таким был, – кивнула миссис Пентстеммон. – Я также забочусь о собственной внешности и не вижу в этом ничего дурного. Но зачем же он разгуливает в заговоренном костюме? Это приворотный заговор поразительной силы, превосходно, надо признать, наложенный, даже мой опытный взгляд едва его распознал, поскольку чары вшиты прямо в швы. Редкая женщина устоит против подобного приворота. А это признак определенной склонности к темным искусствам, склонности, которая, несомненно, беспокоит вас как мать, миссис Пендрагон.

Софи встревоженно подумала о сером с алым костюме. Когда она зашивала разошедшиеся швы, то ничего особенного не заметила. Однако миссис Пентстеммон была опытной колдуньей, а Софи всего-навсего опытной швеей.

Миссис Пентстеммон положила обе руки в митенках на набалдашник трости и изогнула окостенелую спину так, чтобы направить свой пронзительный натренированный взгляд прямо в глаза Софи. Софи нервничала и смущалась все больше и больше.

– Моя жизнь близится к концу, – продолжала миссис Пентстеммон. – Я уже некоторое время чувствую, как ко мне подкрадывается смерть.

– Ну что вы, не может быть, – пролепетала Софи, стараясь, чтобы ее голос звучал утешительно. Однако если на тебя смотрит кто-то вроде миссис Пентстеммон, заставить свой голос звучать как бы то ни было несколько трудновато.

– Заверяю вас, это так, – возразила миссис Пентстеммон. – Именно поэтому мне так не терпелось встретиться с вами, миссис Пендрагон. Видите ли, Хоуэлл – мой последний ученик и, несомненно, лучший. Когда он прибыл ко мне из какой-то далекой страны, я уже готовилась удалиться от дел. Я была уверена, что сделала в жизни все возможное, воспитав Бенджамина Салливана – которого вы, вероятно, знаете под именем кудесника Салимана, мир его праху! – и обеспечив ему пост придворного мага. Какое странное совпадение – он прибыл из той же страны, что и Хоуэлл… И тут появился Хоуэлл, и я с первого взгляда обнаружила, что у него вдвое больше воображения и вдвое больше способностей, и хотя, увы, характер у него сложный, я была уверена, что он станет служить силам добра. Добра, миссис Пендрагон. А что же теперь?!

– А что? – туповато повторила Софи.

– С ним что-то произошло. – Миссис Пентстеммон проницательно поглядела на Софи. – И перед смертью я намерена это уладить.

– А что, по-вашему, случилось? – неловко спросила Софи.

– Я полагала, что вы мне это объясните, – отвечала миссис Пентстеммон. – Интуиция подсказывает мне – он пошел по той же дороге, что и Болотная Ведьма. Мне говорили, что некогда она была вовсе не злой, хотя это только слухи: видите ли, она старше нас обеих и колдовством возвращает себе молодость. У Хоуэлла дарование подобного же толка и схожего масштаба. Такое ощущение, что талантливому человеку невозможно удержаться от излишнего, опасного умствования, а это приводит к роковым ошибкам и медленно, но верно толкает на пути зла. Быть может, у вас есть на сей счет какие-то соображения?