Ходок - 8

Пока главком с отельером конструктивно общались, пытаясь достичь консенсуса, в обеденном зале стояла тишина – ну, если не считать голоса верховного главнокомандующего, разумеется. И поварята, высунувшие головы из кухни, и несколько постояльцев, которых представление застало на галереях второго и третьего этажа, и даже развязные аристократы – все они с изумлением взирали на «театр одного актера». Молча. Но, бесконечно так продолжаться не могло и сигналом «отомри» послужил удар кулаком по стойке. После этого за спиной у Шэфа начал постепенно нарастать шум – дал о себе знать стол с аристократами. Благородные начали высказывать свое мнение о происходящем:

– … понаехали… деревенщина… южане… умеют только козам хвосты крутить… никакого понятия о благородстве… пусть сидят в своих горах… гнать в три шеи… быдло…

Шэф дождался пока гвалт достигнет апогея и медленно обернулся. Помните, что происходит с толпой на пристани в гайдаевском фильме «12 стульев», когда открывают картину, написанную Кисой и Остапом на борту «Скрябина»? Не помните? – посмотрите фильм – получите удовольствие. Примерно то же самое произошло за столиком с благородными клиентами – все голоса стихли и гнетущая тишина воцарилась за столом. Ситуация, в принципе, банальная, и лучше, чем у Владимира Семеновича не скажешь:

И мгновенно в зале стало тише,
Он заметил, что я привстаю…
Видно, ему стало не до фишек
И хваленый пресловутый Фишер
Тут же согласился на ничью!

Командор сделал неторопливый шаг к столу, остановился, вперил руки в боки, и начал пристально разглядывать сидящих, заглядывая им в глаза. Трое из четверых тут же опустили взгляд, признавая Шэфа альфа самцом… или доминирующей сукой – однозначно сказать затруднительно, а один, самый пестро одетый – вылитый черноголовый щегол, попробовал было померяться взглядами, но главком добавил немножко Тьмы во взгляде и «щегол» сдулся. Главком сделал еще шаг, подошел непосредственно к «аристократическому столу» и заговорил, обращаясь почему-то к отельеру:

– Трактирщик! Я тебе говорил, что когда я голодный – я очень злой! Нет? Ну, считай, что сказал. А когда я злой, я обязательно кого-нибудь убью! Говорил? – командор бросил быстрый взгляд на бедного хозяина заведения, который стоял за стойкой ни жив, ни мертв. Не дождавшись никакого ответа, ни вразумительного, ни невразумительного, главком повторил: – Если не говорил, то говорю! Так вот, чтоб ты знал – я уже начинаю сердиться! Сейчас мы с тобой идем смотреть комнаты, а когда я спущусь, обед должен стоять на столе! Иначе я рассержусь! – предупредил Шэф и, положив руку на эфес шпаги, вразвалочку направился к лестнице. Трактирщик засеменил за ним, бросая несчастные взгляды в сторону благородных. Он пытался донести до них идею, что никакого отношения к этому беспределу не имеет и что только непреодолимые обстоятельства, можно сказать – форс-мажор заставляют идти на поводу… но благородным было не до его моральных терзаний. Как только за спиной командора и отельера захлопнулась дверь первой комнаты, предъявленной к показу, за «аристократическим столом» начался бурный обмен мнениями.

– Нет! Но каков подлец! – заговорил «щегол», грозно сверкнув глазами. – Приезжают со своего юга – только с гор спустились и начинают в столице свои порядки устанавливать! Привыкли в своих вонючих деревеньках, что как только сюзерен вваливается в хижину ему ту же выставляют баранину и баб! Они ведь крестьянками не гнушаются! – сделал он страшные глаза. – Надо проучить негодяя! – закончил он свой гневный спич, воинственно подкрутив усы.

Двое из сидящих за столом товарищей горячо поддержали оратора вербально и невербально, а вот четвертый, самый старший, лет сорока, демонстративно и довольно звонко хлопнул себя по лбу.

– Пиры! Совсем забыл, – он мягко улыбнулся. – Я же обещал в полдень навестить барона Гуннара. Бедняга приболел, – он тяжело вздохнул. – Так что обедайте без меня. Кстати… – поднимаясь из-за стола продолжил он: – Когда будете учить негодяя, будьте осторожны!

– Это еще почему? – вскинулся «щегол», а у подпевал поднялись брови.

– Ну-у…

– Говори, раз начал! – насели на сорокалетнего собутыльники.

– Я тут краем уха слышал, что кто-то из… – он поднял глаза к потолку, показывая откуда ветер дует, – выписал бретера, зовут Болотная Гадюка.

– Странное имечко, – задумчиво протянул «щегол».

– Это не имя, это кличка, – поправил старший товарищ. – Имени я не знаю, а Болотной Гадюкой его прозвали за то, что выпад у него такой же быстрый. – За столом снова воцарилось молчание. Напряженное.

– Ты думаешь – это он? – не выдержал один из подпевал.

– Не знаю… – обернулся сорокалетний, уже успевший сделать шаг в направлении входной двери. Он на удивление быстро перешел от вальяжной расслабленности к полной собранности. – Просто я слышал, что этот тип похож на упыря и у него шрам на всю рожу…