Ходок (СИ)

— А что наша церковь? — Юзеф удивлённо вскинул брови, — отец Роман, тот всегда нормальным человеком был, он пытался толпу урезонить, но те совсем взбесились, чуть не побили духовную особу, еле в церкви скрылся. А вот Ставр скрыться не успел, его побили так, что четвёртый день у Вольфа лежит, места живого на нём нет.

— А он тут причём? — не понял Ник.

— Да притом же, причём и я, — вступил в разговор Харитон, — мы же с вами торгуем, значит, и душу сатане запродали, непонятно разве? Кой чёрт меня дёрнул с вами поехать? Теперь ведь не выберусь.

— И? Что вы делаете?

— А что нам остаётся? Собирались ведь лагерь в Пустошах делать, вот и делаем? Только ведь хотели сделать так, что там постоянно работать будут и сюда хабар возить, а выходит, что нам туда с концами ехать придётся. Здесь-то точно на вилы поднимут. И трактир сожгут.

— Что уже сделали? — Ханс перешёл к деловым разговорам.

— Да я там не был, — отмахнулся Юзеф, — знаю, что дом подходящий нашли, что склад сделали, еды запасли. Как началось всё, я почти все закрома выгреб и туда отдал. Вроде как с дикарями тамошними договорились, те помогать будут. Вашу повозку тоже туда угоним, пригодится, что за груз в ней?

— Оружие, много оружия, на всех хватит, и патронов запас большой.

— Это хорошо, отбиться можно будет, — Юзеф опустил глаза и в отчаянии сжал кулаки, — как же так? Я ведь думал, что здесь родился, здесь и умру, а теперь и похоронят меня неизвестно где, а ведь на здешнем кладбище жена моя покойная, неужто, вдали от неё лежать буду.

На глаза трактирщика навернулись слёзы. Ханс, как мог, пытался успокоить:

— Не всё так плохо, друг, это всё ненадолго, скоро с Севера городские придут, порядок наведут быстро, глядишь, вернёшься сюда. Чего ты умирать собрался? Тебе лет сколько? Пятидесяти нет ещё, вот и живи спокойно. А за добро не переживай, добро и новое нажить всегда можно.

— Плевать на добро. Мне того, что скопил, хватит, мне и трактир этот без надобности, я его больше для души держал, нравилось мне, а теперь вот… бежать пришлось.

Юзеф встал с места, подошёл к стойке и, перегнувшись за неё, выудил бутыль водки, хотя, насколько знали ходоки, был он всегда трезвенником.

— Пейте, всё равно всё не увезём, аппарат мой там уже.

Разлив водку на четыре стопки, они выпили, а Ник продолжил расспросы:

— Кто из наших вернулся?

— Да все почти, — Юзеф, после выпитой стопки немного приободрился, — я ведь по другим местам весточки разослал, где ходоки бывают, вот и пришли. Кто живы. Семнадцать человек всего, да новых четверо.

— Влад привёл?

— Он. Ему теперь и самому несладко, не только его самого и жену его гонят, а и отцовскую семью тоже, вроде того, что и они с ходоками дело имели.

— Где они?

— Там уже, в Пустошах, всех изгоев на небольшую деревню наберётся. Они бы и рады не уезжать, да их дом уже два раза поджечь пытались, вот и решили не дожидаться.

— Вот и будем жить, там места неплохие, будет деревня с многоэтажными домами, — Ник улыбнулся.

— Что ли, спать пойдём? — предложил Ханс, широко зевнув.

— Постой, — трактирщик потянул носом, — опять.

Вынув из-за пояса револьвер, он снова подошёл к двери, а в помещении ощутимо пахло дымом. Следом встали и ходоки, только Харитон остался на своём месте.

Выскочив на улицу, они обнаружили у боковой стены охапку горящей соломы, а рядом с ней самого поджигателя, молодого парня, который, увидев их окрысился, вынул откуда-то небольшой нож и начал им размахивать, извергая невнятные проклятия, скаля зубы и брызгая слюной.

— Спрячь, — строго сказал Ник, — а то в задницу воткну.

Но парня было не остановить, он, словно камикадзе бросился вперёд, вот только Ханс перехватил руку с ножом, а Ник изо всех сил ударил ногой в живот. Неудавшийся поджигатель сложился пополам. Боль его слегка отрезвила, а вылетевшее дыхание не позволяло кричать.

— Пакуйте, — приказал Ник, когда остальные откидывали и топтали горящую солому, — допросим.

Заломив пленному руки, они потащили его в дом. Там быстро привязали к стулу и сели напротив. Вид их был настолько страшен, что с парня мигом слетела вся бравада и напускная ярость, более того, он, поняв, что серьёзно влип, начал мелко дрожать.

— Я знаю его, — сказал Юзеф, — это Славко, хромого Хилька сын. Ему есть за что ходоков не любить, он к Хелене в женихи набивался, а она к Владу ушла, так ведь?!

Сын неизвестного хромого Хилька, испуганно закивал.

— А теперь расскажи нам, тварь, — страшным голосом проговорил Ник, — кто тебя надоумил трактир поджечь?

— Ходоков все не любят, вы — дьяволы все, вас всех спалить нужно, — завёлся он снова, вот только подобные фразы плохо вязались с испуганным голосом.

— Я тебя не спрашивал, кто мы, я спросил, кто тебя надоумил?

— Отец Иеремия.

— Эка! А это что за фрукт, откуда прибыл, чего ему здесь нужно?

— Из соседней епархии, он нам про вас всё рассказал, глаза нам открыл, мы теперь всё про вас знаем.

— А раньше не знали? — Нику стало смешно.

— Не знали всего, не знали, как вы детей крадёте…

— У кого? — спросил Ханс, — где-то дети пропадали?