Ходорковский, Лебедев, далее везде. Записки адвоката о «деле ЮКОСа» и не только о нем

Что хотелось бы отметить в первую очередь? Безусловно, глубокие познания Платона Лебедева в области финансов, бухгалтерского учета, корпоративной практики, специфики нефтедобычи и особенностей рынка нефти и нефтепродуктов. Эти совокупные знания, с одной стороны, очень помогали защите разобраться в нагромождениях выдвинутых против Ходорковского и Лебедева обвинений, а с другой – были причиной бурных негодований последнего теми невежественными утверждениями, которыми активно оперировали следователи и прокуроры.

Кроме того, попав в столь неприятное положение, и Михаил Ходорковский, и Платон Лебедев были вынуждены углубить и без того ранее имевшуюся у каждого из них неплохую правовую подготовку и направить ее преимущественно в сторону правовых дисциплин криминального цикла. Обладающий великолепной памятью, Лебедев легко освоил лабиринты Уголовно-процессуального кодекса, нужные для дела нюансы уголовного права, и весьма легко оперировал разъяснениями Верховного суда РФ, Конституционного суда РФ и ЕСПЧ по тем проблемам, с которыми нам пришлось столкнуться. В результате порой наши обсуждения проектов процессуальных документов скорее походили на научно-теоретический семинар, где подзащитный имел очень весомые основания обращаться к своим доверенным лицам, говоря «коллеги».

Кстати, именно с одним из подобных диспутов, происходивших в кабинете СИЗО, связан случай, когда я был поражен феноменальной памятью Лебедева. Мы сочли, что к одному из ходатайств, планируемых к заявлению на следствии, необходимо приложить нормативный акт и при этом хоть как-то заверить правильность текста. Сошлись на том, что заверение сделает секретарь из моей адвокатской коллегии. И в следующий раз я принес на встречу в изолятор прошитый и скрепленный печатью документ, где на последней странице стояло: «копия верна» и подпись с расшифровкой женской фамилии. Мы обсудили проект ходатайства, Лебедев краем глаза взглянул на приложение и попросил пока немного повременить. А где-то через полтора-два месяца в разговоре, состоявшемся в том же СИЗО, он попросил в следующий раз прихватить с собой нормативный акт. «Какой?» – спросил я Лебедева. «Тот, – ответил он, – который заверен…», и абсолютно точно назвал фамилию секретаря. Изумлению моему не было предела.

Такую же, за редким исключением, точность он демонстрировал применительно к расположению документов в материалах дела, датам учреждения коммерческих организаций, цифровым показателям объемов нефти, размерам фигурировавших в уголовных делах денежных средств, не говоря уже о собственных записях, расположенных по одному ему ведомому принципу в многочисленных тетрадях. Уже совсем недавно, проглядывая принесенный ему проект документа, Лебедев усомнился в указанной там дате регистрации компании, фигурировавшей в материалах первого дела. Сверка показала, что действительно год записан неверно, в связи с чем были внесены исправления.

Так что я, поначалу в случае сомнений споривший с Лебедевым о местонахождении того или иного документа или нужной нам для работы цифры и попадавший порой впросак, потом просто взял за правило не торопиться с утверждениями и проверять первоисточник, дабы избежать ошибки.

Кстати, о стремлении избежать ошибок. Еще одной отличительной чертой Лебедева является исключительный педантизм. Правда, этот термин, на мой взгляд, не в полном объеме отражает существо данного феномена. Я не раз употреблял иное выражение – «крючкотвор в хорошем смысле слова». Суть заключается в том, что в любом тексте – будь то газетная статья, аналитическая записка или процессуальный документ – Лебедев умудряется усмотреть возможную или действительную двусмысленность, неточность, повод для упреков в некорректности изложения и поэтому требует устранения такого рода закавык и сам старается их избегать. Это в одних случаях касается устоявшихся бизнес-терминов, полноты названий иностранных и отечественных компаний, точности переводов документов, в других – сложных стилистических оборотов, изложения правовых конструкций своими словами, избранных цитат, округления цифровых показателей. Должен признать, что такой подход имеет право на существование, особенно при наличии уголовных дел, где порой в важных процессуальных документах обезличенно указывается, например, на «сотрудников ЮКОСа», хотя известно о существовании ОАО «НК “ЮКОС”», ЗАО «ЮКОС-PM», ООО «ЮКОС-Москва», ООО «ЮКОС Экспорт Трейд», ЗАО «ЮКОС-Инвест», ЗАО «ЮКОС-М», ООО «ЮКОС Восток Трейд». То же наблюдается и с названием «Менатеп» – банк «Менатеп», МФО «Менатеп», «Групп Менатеп» (Group Menatep Ltd.), «Менатеп С.А.» (Menatep S.A.) и т. д.