Ходорковский. Не виновен

Система налогообложения была фактически «прозрачной» — в том смысле, что налогов почти не было. И в отсутствие развитой системы можно было самим решать, с какого центра платить налоги. Налогового кодекса в России не было до последних лет, и мы жили в основном на базе старого советского законодательства и новых инструкций, и всех это устраивало — кто мог работать, все делали деньги. Лучшие времена были в Союзе, потому что вектор был выбран еще в управляемой — партийной — системе координат, никакого сопротивления не было, и нас поощряли, как людей, которые претворяли в жизнь идеи новой экономики. Для Горбачева, Рыжкова, мы были хорошим примером — что бы они ни придумывали, мы из всего делали прибыль и показывали на своем примере, как можно заработать деньги».

14 мая 1990 года в исполкоме Моссовета было зарегистрировано объединение МЕНАТЕП с уставным фондом в двести тысяч рублей. В объединение вошли: ЦМНТП, Коммерческий инновационный банк научно-технического прогресса и несколько кооперативов.

Генеральным директором объединения стал 27-летний Михаил Ходорковский.

К концу 1990 года объем капиталов банков, созданных при участии МЕНАТЕПа, составил свыше миллиарда рублей.

В декабре 1990 года МЕНАТЕП начал эмиссию акций. По июнь 1991 — го были проданы акции на общую сумму 1458 миллионов рублей.

Это вызвало много нареканий. Дело в том, что законов, регулирующих выпуск акций, тогда еще не существовало. И акция МЕНАТЕПа по сути, являлась векселем, то есть долговым обязательством. Еще один упрек заключается в том, что продавались акции по всей стране, а выкупались назад только в московском офисе. Так Владимир Перекрест в книге «За что сидит Ходорковский» рассказывает душераздирающую историю ташкентского пенсионера Нечаева, который смог вернуть свои деньги только в 1994 году.

«Пиар-кампанией по продаже акций занимался Сурков, — рассказывает мне Леонид Невзлин. — И он лучше меня знает, как и что происходило. Он работал автономно и по этому поводу выходил на Ходорковского.

Насчет того, что они не были ничем обеспечены, выкупались только в Москве, а перед тем продавались по всей России, я думаю, что это в чистом виде неправда. Другое дело, что они в основном и продавались в Москве. Это было организационно легче. Но продавались и по всей России. Я не помню в дальнейшем большого стремления эти акции продавать или хоть какие-то конфликты или проблемы, с этим связанные».

В 1990 году Ходорковский и Невзлин стали советниками премьера РСФСР Ивана Силаева. Когда Ходорковский руководил центром научно-технического творчества молодежи, Силаев был заместителем председателя Совмина СССР и отвечал за это направление. Там они и познакомились.

«Это была история грандиозного успеха, и политического тоже — вместо всех этих пышнотелых партийных заседаний, мы были с Ходорковским эдакое «будущее Родины», — вспоминал Леонид Невзлин в интервью Наталье Мозговой. — Мы вносили предложения, их рассматривали, Ходорковский один раз ходил с экономической реформой к Горбачеву, понравился, тот сказал: «Умный мальчик». К Ельцину ходили.»

Человек с рублем

19 августа 1991 года Михаил Ходорковский и Леонид Невзлин приехали в Белый дом в качестве советников Силаева.

«Михаил Ходорковский на период 19–21 августа сложил с себя полномочия председателя межбанковского объединения МЕНАТЕП и находился в здании Верховного Совета России», — писал журнал «Власть». [25 — Журнал «Власть» № 34(78) от 26.08.1991: http://www.kommersant.ru/doc. aspx?DocsID=586]

До отмены статьи за предпринимательство оставалось еще три с лишним месяца, а на них было собрано досье. О толстой папке позволили узнать связи, и молодые миллионеры уже ждали команды «Брать!»

«Мы трезво рассудили, что можем оказаться подсадными утками в большой политической игре, — вспоминали они в книге «Человек с рублем». — Надо будет скомпрометировать руководство Белого дома — вот он, компромат: уголовные преступники — в советниках, досье — многопудовое, судебный процесс по телевидению: у нас же гласность. И кому какое дело, что в советники мы не рвались, по бухгалтерским ведомостям Белого дома не значимся, работали бесплатно, хотя времени и на МЕНАТЕП не хватало. Просто недостало сил отказать новой власти, которой, нам представляется, мы были полезны».

Провидцы они! Судьба отпустит еще 14 лет до телепроцесса. Черт бы побрал подобное провидение! Я знаю писателей, которые ножницами вырезают из записных книжек такие пророчества.

«Заявления о выходе из партии мы написали 20 августа 1991 года в Белом доме, в дни путча, это было прощанием с иллюзиями, которым и мы отдали дань», — вспоминали Леонид [26 — «Я дошел до кандидата, а вступить не успел, — пояснил мне Невзлин. — А Ходорковский был членом партии. Решение мы принимали вместе. Он написал заявление, а мне оно было не нужно — я просто не продолжил этот путь».] и Михаил.