Ходорковский. Не виновен

Дальше ждали, как они нас учили, окончания квартала. И на удивление, в начале 1988го, то есть через несколько месяцев, в январе, с Новым годом, мы получаем большие деньги. Несколько тысяч рублей. Тогда это были максимальные деньги, которые я получал.

Предыдущие большие деньги мы получили, когда практически все лето пахали на подработках. Это было много работы, много времени, и дало нам по тысяче с чем-то.

Ну, это несравнимо. Здесь мы работали по специальности, не ночами, без отрыва и получили по нескольку тысяч. По-моему, четыре на двоих. Это были еще настоящие рубли. Несколько машин, конечно, нельзя было купить, но одну подержанную можно. Каждому. Сильно подержанную. Но дело было не в машинах, и нужно было не на машины.

И дальше мы занимались программированием. Центр нужен был только для того, чтобы заключить договоры с потребителями, между нами и организацией-заказчиком, получить акты и все оформить».

В конце 1987 года было создано государственно-кооперативное объединение МЕНАТЕП [19 — «Межотраслевые научно-технические программы».] с оборотом в восемнадцать миллионов рублей в год.

Леонид Невзлин занял в нем должность руководителя договорного отдела, а рекламный отдел возглавил Владислав Сурков, в будущем — первый заместитель Руководителя Администрации Президента.

Вместе с Невзлиным из «Зарубежгеологии» пришел еще один будущий акционер ЮКОСа, а ныне эмигрант, Михаил Брудно и будущий председатель совета директоров группы МЕНАТЕП, а ныне заключенный, Платон Лебедев.

«Деньги надо было зарабатывать, — вспоминает Леонид Борисович Невзлин. — Михаил, как и я, выходец из простой, интеллигентской, советской, еврейской семьи. Я — еврейской, он — полуеврейской. Родители — люди предельной честности и отсутствия каких-либо дополнительных заработков, кроме работы. В результате — постоянная нехватка денег.

Все по-разному реагировали на это. Он был воспитан, или самовоспитан в убеждении, что этого ресурса у него должно быть всегда достаточно. Его видимо унижало то, что у родителей мало денег, и их ни на что не хватает. Поэтому он всегда работал. У него была семья, он женился еще в институте. Был ребенок. Унизительно иметь семью и не иметь возможности ее обеспечить. Плюс какие-то свои интересы. Поэтому он работал ровно столько, чтобы деньги не надо было считать на еду и основные вещи.

Потом он развелся с первой женой и жил по съемным квартирам, достаточно средненьким: на Шоссе Энтузиастов и на площади Павелецкого вокзала».

Первая купленная им трехкомнатная квартира осталась первой жене Елене.

Тогда же в конце восьмидесятых в жизни Михаила Ходорковского появилась новая любовь. Это была его сотрудница Инна.

«Я его наблюдал в процессе романа с его нынешней женой, — вспоминает Леонид Невзлин. — Это все разворачивалось на моих глазах. Как он атаковал эту «бедную» (в кавычках) девушку, которой тогда было лет семнадцать, что ли. Дежурил у ее подъезда, ночевал в машине, курил одну от одной. Она ему отказывала во встречах — он переживал, иногда я видел его с влажными глазами. Да и лет ему тогда тоже было немного».

Он был не в ее вкусе: полноватый и с усами, с которыми она, по ее признанию, боролась 10 лет.

Он помогал ей сдавать годовой отчет по комсомольским взносам, потом — сдавать сессии. И добился своего: в 1991 году, одновременно с регистрацией рождения дочери Анастасии, они зарегистрировали брак.

«Мне, конечно, хотелось, чтобы был какой-то праздник, но Мише это было не нужно, — вспоминала Инна. — Он говорил: «Зачем? С нами и так все понятно».

«С женой познакомился еще в институте, — пишет мне Михаил. — Я окончил, она только поступила на вечерний. Мы вместе работали в комитете комсомола. Через 2 года ушел из семьи. (Был женат. Жена-сокурсница, сын. Сейчас поддерживаем прекрасные отношения.) Предложил жить вместе. Поженились спустя еще 3 года, после рождения дочери. Сейчас дочери 21».

Потом Инна Ходорковская вспоминала, что жила с мужем, как «цветок, как роза под колпаком». «Он для меня не только мужем был, — вспоминала она в интервью журналу «Сноб» накануне объявления приговора по второму делу Ходорковского. — Он для меня отцом был. Я отца никогда не знала. Кроме мамы у меня была только старшая сестра. В 1988 году она трагически погибла. Он для меня стал еще и сестрой — у нас разница в возрасте шесть лет, как и с ней. Он пришел ко мне, когда она погибла. И у меня в сознании полная замена произошла». [20 — http://www.snob.ru/magazine/entry/29340]

«Ну, жена — это его слабость, — рассказывает Леонид Невзлин. — По отношению к ней он всегда очень мягкий. Когда они вместе, она сверху, что называется. Он, конечно, не подкаблучник, но к ней очень доброжелателен, мягок и совершенно другой, чем когда-либо».

Уже на вершине богатства и славы, в 1996 году, в интервью корреспондентке «Financial Times» Кристи Фрилэнд Ходорковский будет полу в шутку — полувсерьез жаловаться на то, что жена изматывает его диетами и заставляет ходить на концерты классической музыки.