ХОДЫНКА

- Внутри сарая резервуар, сообщающийся с этой трубой, - пояснял Николя, - в него наливают пиво. Затем пиво поступает в гуттаперчевые трубки. Кранов нет ни снаружи, ни внутри.

 "Вот и она, мечта турецкого двора и прусского Генштаба - подумал д'Альгейм. - Бесконечный поток хмельного для русских".

- Сколько же это на одного человека выйдет? - спросил полковник Дурнев, выходя из экипажа.

- По два стакана - ответил Николя. - Емкость той самой подарочной кружки.

Полковник Дурнев хохотнул:

- Вы, сударь, верно, полагаете: подошел босяк, кружку задарма выпил и дальше пошел. Не так ли?

- Кружку, ну, пусть вторую... На полмиллиона, по правде сказать, рассчитано. А придет четыреста тысяч - произнес Николя.

- Немыслимо! - крикнул полковник Дурнев. - Смею заметить, пока до дна всё не выпьют, не отойдут-с! И других не пустят! Вы об этом подумали?

- Я - архитектор - заметил Николя, глядя куда-то внутрь себя.

- Архитектор! А я, милостивый государь, полицейский. Фараон-с! Но русского человека наизусть знаю. И уверяю вас... А ну, стой!

Экипаж за спиной д'Альгейма скрипнул. Д'Альгейм обернулся: на облучке, вытянув руки по швам, стоял и хлопал глазами кучер. Однако кучер был тут не при чем.

- Стой, сволочь!

Взметая сапогами облачка пыли, полковник Дурнев мчался к ближайшему сараю. Д'Альгейм успел заметить тень, метнувшуюся за угол. Однако полковник Дурнев не погнался за этой тенью - он держал путь к дверному проёму, черневшему на фоне белых досок. На бегу достав из кармана свисток, он сунул его в рот, переливисто засвистел и, не снижая прыти, скрылся внутри сарая.

Николя взглянул на д'Альгейма, пожал плечами и пошел вслед за полковником. Д'Альгейм двинулся туда же.

Мрак, царивший внутри сарая, ритмично рассеивали лучи солнца, проникавшие внутрь в такт качавшейся на одном гвозде доске. Через дыру, которую эта доска прежде закрывала, и сбежали, вероятно, обитатели сарая. Последний из них - маленький невзрачный мужичонка лет двадцати - сейчас болтался в руках полковника Дурнева.

- А что вы, сволочи, тут делали, а? А-атвечать!

- Мастеровые мы... - сумел, наконец, пробормотать мужик, когда Дурнев устал и опустил его на земляной пол, а ворот полосатой коломянковой рубахи перестал мужика душить. - Мастеровые господина Силуянова.

- Полковник, отпустите же его! - крикнул Николя. - Это Савка, рабочий Силуянова, подрядчика.

- Ишь, глаза-то бегают... - продолжал Дурнев. - А дружки его где? Может, вы, господин архитектор, знаете? Где дружки, сволочь? Бабу, небось, всей артелью тараканили? А?!

- Вечеряли мы, вашблагороть.

- Вечеряли... - Дурнев поддал сапогом расстеленную на полу тряпицу: в стену сарая полетели куски черного хлеба и пара луковиц. - Вам бы, сволочам, только жрать, да девок портить. Тебе кто здесь жрать позволил, а? В присутственное место тебя кто пускал?

- Господин полковник! Вы, кажется, постройки осмотреть собирались? - повысил голос Николя.

- Извольте не указывать, сударь! - крикнул Дурнев. Даже в полумраке сарая было видно, как покраснели его глаза. - Я вам не Савка-с! Я при исполнении-с! В казенном месте жрать никому не положено-с!

Не выпуская ворот мужика из левой руки, полковник Дурнев правой обыскал его, ничего не нашел и снова принялся кричать:

- Мастеровые, говоришь? А паспорт где? Паспорт где, сволочь?

- В конторе - просипел мужик - у господина Силуянова.

- Так это у Силуянова. А у тебя что, морда татарская?

Сбитый с толку мужик развел руками.

- А отчего это у тебя щека распухла? Да не эта, другая. На пасеку лазил? То-то я и смотрю. Вечор как раз на Петровских дачах пасеку обокрали. Али зуб болит?

- Не болит, вашблагороть. Это я доесть не успевши.

- Не болит, говоришь...

Дурнев мельком оглянулся на д'Альгейма и Николя:

- Я вас догоню, милостивые государи... Так на пасеку лазил, али зуб болит? Признавайся, сволочь!

- Болит, вашблагороть...

- Ну так я тебя вылечу... Господа, я же сказал, что догоню, - уже не оборачиваясь, глухо проговорил, почти промычал полковник Дурнев.

Он сунул руку в карман кителя и достал маленькие блестящие щипцы.

- А ну, рот открой!

- Владимир Владимирович! - проговорил д'Альгейм. - Это надо прекратить!

- Каким образом? - испугался Николя. - Он же сказал, что при исполнении...

- Господин полковник! - тонким голосом крикнул д'Альгейм. - Извольте прекратить это безобразие!

- Шире! Шире открой! - кричал Дурнев. - А ну! Баба рязанская!

Мужик взревел нехорошим, животным голосом. Грязные ступни его ног снова зависли над земляным полом - зуб явно оказался коренным.

- Прекратите! - закричал д'Альгейм. - О, боже!

Архитектор Николя схватился за голову и выбежал прочь, на волю, туда, где пели жаворонки.

Рев мужика перешел в хрип, но вдруг и хрип прекратился. Рука полковника Дурнева взлетела вверх и мужик кулем осел на пол.

- Ну вот, а ты говорил... - пробормотал Дурнев.

Он подобрал с пола фуражку и шагнул к двери. Проходя мимо д'Альгейма, Дурнев посмотрел сквозь него мутными красными глазами. К вискам полковника прилипали колечки мокрых волос.