Хофманн

Наслаждаясь десертом — ванильным и ореховым мороженым с горячей малиной и соусом из зеленого перца, ангостуры, небольшого количества кашасы, кальвадоса и специального пряного малинового сока — приготовление пряностей было кулинарным секретом Жанетт, — Винсент в пол-уха слушал разговор между Робертом, Клаудией и Пьером. Он касался, в основном, последнего путешествия Клаудии в Норвегию, где по заказу телевидения она снимала репортажи о сторонниках движения «зеленых» — ничего особенного, по ее словам. Винсенту показалось, что Жанетт была весь вечер очень разговорчива. А ужин был просто отменным — еда довольно простая, но вкусная. На закуску — свежий салат из цикория, ананаса и креветок, на второе — мелконарезанная печень в горчичном соусе и сырно-картофельная запеканка. К этому Жанетт подала превосходный, с фруктовым привкусом фандан «Эпенот» урожая 77‑го года. Этот ужин в присутствии Жанетт совершенно очаровал его. Винсент почти не участвовал в этот вечер в разговорах, больше наблюдал за своими друзьями. Он надеялся, что в отличии от Пьера, потерявшего голову от Клаудии, по нему не видно, какие чувства он испытывал — ну, Роберт, конечно, знал. Клаудиа, напротив, как ему казалось, не отвечала пылким чувствам Пьера. Ему даже показалось, что она больше расположена к Роберту, специалисту по международному праву и, в частности, по международным соглашениям об охране окружающей среды — в этом отношении для нее он был более интересным и, прежде всего, компетентным собеседником, чем Пьер, чьи познания в области стоматологии были обширны, но специальная проблематика международной охраны окружающей среды его мало волновала. Правда, он пытался скрыть от Клаудии свое безразличие к этому вопросу. А Жанетт, Винсент заметил это, время от времени бросала в сторону Клаудии весьма критические взгляды. Может быть, она инстинктом чувствовала, что Клаудиа играет с Пьером и, будучи сестрой, негодовала? Винсент решил не забивать себе голову этими сложностями — за последнее время это был первый удавшийся вечер, когда он мог по-настоящему отдохнуть душой.

Маленькая трехкомнатная квартира Жанетт помещалась в узком доме в переулке Тотенгасслейн, напротив ратуши и рядом с домом, где когда-то жил Эразм Роттердамский. Эта маленькая улочка вела из нижнего города к церкви Святого Петра. Тихая, она излучала особенные покой и уют, присущие этой старой части Базеля. Жанетт предпочитала абсолютно иной стиль интерьера, чем Роберт. Ее квартира была меньше, но казалась более просторной уже потому, что не была так загромождена, как у Роберта. Жанетт не собирала все и вся, как ее брат. Она предпочитала современный деловой стиль и, в соответствии с ним, квартира представляла сочетание белого и небольшого количества черной мебели, а также хромированных элементов и неоновых светильников, расставляющих акценты. Но и это казалось Винсенту уютным, хотя, если признаться, то только из любви к Жанетт — свою квартиру, он, конечно же, обставил бы иначе. То там, то тут, с помощью подушечек и валиков в этом черно-белом жилом ландшафте были разбросаны синие и красные цветовые пятна. Но не было зеленого, желтого или коричневого цветов — то есть природных, земных цветов. Вначале Винсент воспринимал такой интерьер как контраст с личностью Жанетт. Для него-то она была теплой, сердечной, земной — прямой противоположностью духу ее квартиры. Но потом вынужденно признал, как мало ее знает, несмотря на частое общение. Этот контраст, даже если не отражал ее суть, не мешал и не отпугивал, скорее наоборот — она становилась еще более притягательной для него.

Ужин окончился, и Жанетт убирала со стола. Вместе с Пьером Винсент помогал ей мыть посуду. Он удивился — почему у нее нет посудомоечной машины, как у Роберта, но она считала, что это лишнее. Так много она не готовит обычно. А большие праздники устраиваются чаще всего у Роберта — квартира у него больше. Пьер, несмотря на то что приехал в Базель ненадолго, всего на три месяца, снял двухкомнатную квартиру на окраине, в Альшвиле. Когда Пьер ушел в гостиную за бокалами, Винсент впервые за этот вечер остался с Жанетт вдвоем. Продолжая вытирать посуду, он воспользовался удобным моментом.

— Я завтра утром хочу сходить в Музей изобразительных искусств и хотел бы с тобой там встретиться. Потом где-нибудь пообедаем и побродим или поступим, как ты хочешь, если у тебя есть время?

Сердце у него колотилось. От ее ответа зависело, как сложится его пребывание в Базеле. Она улыбнулась.

— Если бы ты знал, как я рада тебе. Я специально не занимала ближайшие три недели, чтобы все время быть с тобой. Музей открывается в десять. Тогда — в начале одиннадцатого, во внутреннем дворике, возле скульптуры Родена «Граждане Кале».