Хогвартс до начала времен (СИ)

Он пошел прочь, туда, где стоял уже готовый к дальней дороге конь. Патрик с печалью смотрел вслед волшебнику. Все было кончено. Основатели распались, и последний из них покидал замок, ибо тяжесть воспоминаний была слишком велика. И Патрик не мог его винить.

С похорон Пенелопы прошли неполных две недели, но Хогвартс все еще скорбел. Юноша подозревал, что эта скорбь не пройдет быстро, и кто-то должен будет поднять школу с колен. Что ж, если таково последнее желание Годрика Гриффиндора, этим кем-то будет он.

Когда рыжебородый волшебник забрался в седло, Патрик вдруг понял, чего ему не хватало в его облике.

- Ваш меч. Вы оставили его здесь?

- Каждый из нас оставил в Хогвартсе частичку себя, – промолвил Годрик. – Если случится так, что Хогвартс будет в опасности, этот меч пригодится тебе и ребятам больше, чем мне. У меня только одна просьба – когда этот меч окажется в чьих-то руках, не сомневайтесь в том, что этот человек может быть недостоин. Им сможет владеть только истинный гриффиндорец.

- Но где Вы его спрятали?

Годрик лукаво улыбнулся, и на секунду Патрик увидел того веселого и насмешливого мужчину, каким он был в их первую встречу.

- Береги наше наследие. Особенно Распределяющую Шляпу. Она куда ценнее, чем может казаться на первый взгляд.

Кивнув на прощание, Годрик развернул коня и тронул его с места неспешной рысью, оставив позади все то, что любил больше всего на свете. Потому что он знал: так будет правильно. Что Розита обязательно гордилась бы им. И что он сделал все, что должен был. Потому что он – Основатель.

Автор очень рассчитывает на отзывы читателей в качестве мотивации для написания продолжения этой работы. Не забывайте, что именно вы, дорогие читатели, и ваши комментарии являются вдохновением для большинства писателей))

========== Эпилог ==========

Графство Уилтшир, Годрикова впадина, 1102 год.

На деревушку надвигалась осень. Изумрудные листья медленно теряли свой блеск, уступая место золоту и рубинам. Высокие яблоньки, как и много лет назад, зябко жались друг к другу, но, не смотря на годы, Годрикова впадина оставалась такой же холодной.

На церковном кладбище было тихо. Ряды могильных плит кое-где покрылись многолетним мхом, в потрескавшийся мрамор забилась пыль и грязь. Все эти могилы редко кто навещал. Почти все.

К могилам сестры и родителей Годрик Гриффиндор приходил чуть ли не каждый день и оставался там на долгие часы. Ему казалось, что только там, в тишине церкви он ощущает присутствие Розиты и матери.

Годрик много думал о своей жизни. Он был совсем мальчишкой, когда началась война с гоблинами. Гриффиндоры ушли воевать почти сразу. Именно война закалила Годрика. Мужчина до сих пор помнил тот ужас, что царил на поле боя: вспышки заклятий и тела павших, оскал гоблинов и кровь на Годриковом мече… Он вернулся с войны совсем другим человеком. Человеком, который скрывал свою боль за маской язвительности и наигранного веселья, а по ночам вспоминал лица погибших отца и деда.

Хогвартс подарил ему вторую жизнь, это Годрик понял лишь сейчас. Тогда вся эта затея казалась волшебнику не более чем простой шалостью, шуткой, которая в скором времени забудется, и о ней никто не вспомнит. Но он не знал, что жизнь вела его именно к этому моменту. Что, возможно, он потерял так много, чтобы потом обрести нечто большее. Что не война сделала его тем, кем он был сейчас, а школа чародейства и волшебства.

Он не понимал, как сильно ему будет не хватать всего этого.

Он скучал по замку, по его таинственным переходам и коридорам, по Обеденной зале и виадуку, по Гриффиндорской башне и подземельям зельеварения, по теплицам и пропитанному заклинаниями воздуху кабинетов. Ему не хватало его учеников и друзей, споров с Салазаром и укоряющих взглядов Кандиды и Пенелопы. Это была его жизнь, которая оборвалась так же резко, как и началась.

Ему остались только воспоминания, сожаления о том, что он сделал и чего сделать не успел, и скорбь о том, что потерял.

Он вернулся в то место, которое долгое время считал своим домом. Вот только его настоящим домом была не двухэтажная лачужка с запущенным садом и потемневшими от времени и непогоды стенами, а многоэтажный замок с множеством башенок и внутренними дворами. Он не мог заставить себя переступить порог некогда родного жилища – слишком сильна была его боль. Почти физически он чувствовал, как страдала здесь его мать, как маялась от скуки и одиночества его сестра. Он чувствовал, но не хотел признавать. И просто уходил, постояв у ворот всего несколько минут и так и не толкнув заржавевший замок.

Коснувшись на прощание серого, испещренного трещинами камня, Годрик поднялся с колен, отряхнул подол камзола и медленно направился прочь с кладбища. Он совершал этот маршрут почти каждый день и тяготился этой обыденностью. Куда делась жажда приключений и нежелание сидеть на месте? Годрик не мог это объяснить даже самому себе.