Хохочущие куклы (сборник)

Он не знал, что сделает Ира в своей квартире, которую делит с ненавистным и ненавидящим ее котом, перед тем как принять ванну: будет размышлять, взять полтаблетки снотворного, или целую, или две, выпьет все десять из упаковки, но ничего страшного не произойдет, в конце концов, не зря она так много ела на годовщине – все выльется из нее разом – еда, вино, снотворное, она поплачет и крепко уснет на диване – провалится в свои лабиринты – тихие, прозрачные. Полные надежды, что когда-нибудь и в них появится некий гость.

Выход в разлуку

Нора случайно заметила своего возлюбленного, когда угол поворота ее головы оказался таковым, что взгляд попал в третье из восемнадцати зеркал. Он стоял посреди зеркального зала, немного растерянный, и нарушал порядок церемонии, выверенный математикой и опытом, порядок движения и неподвижности придворных. Она подошла к нему медленно, интуитивно зная, как двигаться, чтобы, нарушая порядок, не нарушать композицию, и шепнула: «Как неожиданно ты всегда появляешься, возлюбленный мой», – и подала ему руку. Он догадался взять холодное запястье и последовать с Норой через скрытую дверцу за одно из зеркал, в темную каморку. Там оставила его.

С этой стороны зеркало было полупрозрачным, и он мог наблюдать за тем, что происходило в зале. Сначала действие напомнило какой-то танец – но, так как происходило все в тишине, еще больше напомнило оно ему старинные заведенные часы, и придворные (особенно отсюда, через стекло) казались не людьми, а деревянными раскрашенными фигурками, каждое движение которых заложено в механизме, и даже Нора (особенно Нора с ее белым лицом, в ее алом уборе) казалась раскрашенной куколкой. Комок подступал к горлу – так хотелось того, что оказалось сейчас невозможным: прижать ее к себе, чтобы краска с лица стиралась о его рубашку, навсегда оставляя пятна, запустить пальцы в волосы, почувствовать ее ледяную, но живую ладонь на своем затылке… Сломать куколку.

Николай вздрогнул от странного жужжащего звука за спиной и не сразу понял, что это жужжит ребенок, мальчик, которого недолюбливала Нора. Мальчик держал в руке дешевый игрушечный самолет, поднимал и опускал его и самозабвенно жужжал.

– Что? Тоже не пускают? – поинтересовался Николай дружелюбно, но в ответ получил только волчий взгляд исподлобья, и, хотя Нора никогда не смотрела так, нельзя было не заметить, как похожи глаза мальчика на глаза Норы. Кто же он ей – родственник, брат? Или все-таки сын? Ведь и его следует забрать, но как, но как! «А никак», – ответил самому себе мысленно. Будет хорошо, если хоть ее саму вытащить удастся.

Нора медленно двигалась по странной траектории, в руках у нее появлялись прозрачные полные сосуды, которые она давала по очереди всем придворным, и даже сквозь зеркало было видно, как деревянные личики озаряются радостью.

Когда все получили сосуды, тишина стала еще тише, а Нора исчезла, мелькнул лишь красноватый отблеск ее камней в зеркалах. Николай сделал шаг вперед, пытаясь разглядеть, не в угол ли залы она зашла. Придворные несколько секунд оставались неподвижными, потом один за другим начали вставать, потягиваться, покашливать, теребить волосы, поводить затекшими плечами, перебрасываться смешками и короткими фразами. Сейчас они были похожи на актеров, после того как опустился занавес, лишь внимание к видимо ценным сосудам напоминало о закончившейся церемонии.

Словно волна, ударило ее платье, и острые пальцы оказались у него на плечах.

– Надеюсь, тебе не было скучно. Прости, что заставила ждать. Поцелуй же меня! Нас никто не увидит, не бойся, мы здесь одни.

Он с гадливостью заметил в себе животное желание повиноваться ей, как те придворные. А она была радостна, лицо светилось сквозь белила, сегодня оно было маленьким, очень женским, очень простым, ну разве что много косметики, собравшейся в тонких морщинках смеха, как грим примадонны после песни, и он не удержался, сжал ее щеки ладонями, потом притянул всю к себе через сопротивляющиеся ткани, поцеловал в шею. Они так соскучились. Вкус ее кожи был ясным, как возвращение в тысячу раз виденный сон или в дом, где не был давно. Вздохнул с облегчением – теперь он забыл Иру.

После лежали на ее кровати, глядя в потолок, Николай внезапно вспомнил, какое сегодня число, и спросил тревожно:

– Можно я здесь закурю?

Спросил, не подумав, но Нора ответила серьезно:

– Я думаю, здесь можно всё.

Он закурил уже без желания. Он вспомнил свой план, все рассчитанные и просчитанные дни, и понял, что это свидание должно стать последним перед побегом, до которого еще много дней. Почему он не подумал раньше? Почти случайно попал к ней сегодня. Почему…