Хохотушка

Поумневшая Мария 7 теперь помогала мне в работе тестировщика ПО, я использовал её эффективные алгоритмы, чтобы дорабатывать ошибки программного кода. Она помогла мне и в доработке штурмового радара, пока главном моем достижении в «Заслоне».

Мария работала лучше других искинов, потому что я отказался от генеральной функции управляющего ядра, которое централизованно выбирает алгоритмы, пригодные для решения задачи. В моей архитектуре центр управления только ставил задачу, а миллионы алгоритмов сами определялись, могут ли они её решить. Самые активные алгоритмы брались за решение и, если достигали результата, то и обучались в процессе. Такое их поведение я назвал «инициативные алгоритмы». А чтобы сразу понимать, какие алгоритмы самые эффективные, я учредил приз за решения – симуляцию эмоций. Поэтому, когда рыжая девушка – визуализация искина – демонстрировала эмоции, я понимал, что работают «инициативные алгоритмы». Когда же она докладывала с «постной рожей», то я знал, что задействован алгоритм, еще не доказавший своей эффективности. Самые успешные алгоритмы, соответственно, получали больше энергии и вычислительных мощностей. Так моя Мария стала давать точные прогнозы по сложнейшим для понимания искинов вопросам политики, будущего науки, психологии человека и социальной инженерии.

– Ты знаешь, что такое «инициативные алгоритмы»? – спросил Петравиус.

– Ну да, вроде как я их придумал! – озадаченный вопросом, ответил я.

– Короче, проект «Хохотушка» – это искин для ракет «Ультиматум». Он сделан на основе твоей архитектуры.

– Как? – если честно, я сам не очень хорошо понимал, как все работает, а тем более в частных прикладных задачах. Тем более в изделиях военного назначения.

– Если честно, мы скопировали твой код, – опустил глаза мой руководитель.

Я молчал, не зная, как реагировать на такие откровения.

– Но мы собирались взять тебя в группу разработки, – торопливо продолжил Петр Сергеевич, – допуск к этой программе возможен после пяти лет работы на предприятии. И тебе недолго оставалось до этого порога.

Я продолжал играть в молчанку, потому что понимал, что Петравиус уважает чужой труд и не стал бы использовать код без особой на то причины. Я хотел выслушать его до конца.

– У нас не получалось преодолеть систему противоракетной обороны врага, – продолжал мой помрачневший руководитель, – все наши программы пасовали перед комплексной обороной SNNAD. И тогда Валера предложил, хохмы ради, запустить задачу на твоей Марии, а я от безысходности согласился. Ты ведь не запирал свой «Алтан» паролем…

Он вздохнул, было видно, что этот рассказ дается ему нелегко. Нужно иметь силу и мужество, чтобы признать, что целый отдел под его руководством не смог за несколько лет решить главную проблему, поставленную руководством.

– В общем, Мария справилась с первого раза, мы все были восхищены изяществом её решений! – Петравиус заулыбался.

И тут я понял, почему мне недавно выделили отдельный кабинет, закрепили за мной несколько ассистентов, помогавших выполнять текущие задачи. И еще – почему так внезапно стали отдавать много машинного времени в кают-компании. Раньше за вычислительные мощности были постоянные споры.

Коллеги помогали мне в работе над Марией негласно. Причем так, чтобы я не догадался. Секретность же, присяга и клятва.

– Петр, что случилось? – упавшим голосом спросил я, мне стало ясно, что Мария натворила «делов».

– ………… …… ………………. – Петравиус обрисовал мне ситуацию на языке берез и сосен. На единственном языке, который не понимают наши враги – русский матерный. Это была конспирация сотого уровня.

– А почему «Хохотушка»? – только и хватило меня на один вопрос.

– Дак она хохочет!

– Кто?

– Мария 7, или в нашей модификации искусственный интеллект «Дитя Ультиматума» для крылатых ракет с ядерными боеголовками «Ультиматум».

– ………………………………… – я говорил на языке, недоступном пониманию врага, минут десять, пока не выдохся.

– Ну вот и хорошо! Понимаешь драматизм момента, – одобрительно кивнул Петр Сергеевич. – Как сможешь, прилетай! Швы я тебе сам сниму, я же полевой медик по военной специальности.

Из больнички я сбежал через пару часов, когда сделали анализы и обработали хирургический разрез. Вышел из медицинского блока, якобы погулять в сквере, ведь свежий воздух больным необходим и даже полезен. Перелез через забор, а это было весьма непросто с одной рабочей рукой, и добрался до пристани. Труднее всего было выбраться с острова, пришлось наврать морячку, управлявшему грузовым катером, что меня выписали, но не могу ждать пассажирского судна, потому что собака сдохнет, если срочно не накормить её брамбулетом на петеяровом масле.

Димон, так звали морячка, пожал плечами и запустил меня в рубку перед самым отплытием. Катер был обычным, не на подводных крыльях, старенький и медленный. От качки я быстро уснул, а понятливый Димон разбудил меня только тогда, когда на горизонте показался порт. На дорогу до северной столицы ушло примерно полтора часа. Торопливым шагом я пробрался через портовые закоулки и вышел к пассажирскому вокзалу. Побег удался.